На звонок домофона долго никто не отзывался, и Егор решил, что над ним зло подшутили. Но, едва он собрался швырнуть букет на землю и обматерить стальную дверь, как из домофона донёсся запыхавшийся голос.

– Да. Дымов, ты?

Он облегчённо вздохнул и выпалил.

– С днюхой!

– Ты рано.

– Э, – он опешил, – боялся опоздать.

– Заходи.

Замок противно запищал, и он потянул на себя тяжёлую дверь. Рывок по лестнице, травмированное колено заныло, но Егор, не обращая на него внимания, пулей влетел на третий этаж.

Замер перед массивной под дерево дверью, он поискал кнопку звонка, не найдя, осторожно постучал костяшками в металлический косяк.

– Заходи, – приглушённо раздалось из-за двери.

Ручка плавно провернулась, и он вошёл в полутёмный коридор. Вопреки ожиданиям из квартиры не доносилось звуков, характерных для весёлой вечеринки. Ни тебе музыки, ни смеха.

В голове мелькнуло, может, он ошибся, и праздник будет не в субботу, а в воскресенье?

– Люда, ты где?

Из-за двери, расположенной справа, донеслось.

– Дымов, дверь закрой на ключ.

Он оглянулся, запер дверь и сказал:

– Слушай, ты чего меня по фамилии зовёшь, у меня имя есть, и почему нет никого?

– Тебе как отвечать, по порядку? – снова донеслось из-за двери.

– Как хочешь.

– Тогда отвечаю на первый вопрос. Нравится мне твоя фамилия. А на второй – зайди сюда и узнаешь.

Егор сбросил ботинки, повесил куртку в шкаф и осторожно приоткрыл дверь.

– Люда, что за шутки? – в комнате было темно.

Никто не отозвался, Егор зашарил рукой по стене в поисках выключателя. Но вместо гладкого, холодного пластика, рука наткнулась на что-то мягкое и тёплое. Он отдёрнул руку и обернулся. Прежде чем дверь захлопнулась, он разглядел смутную фигуру. А затем его обняли мягкие руки, а рот закрыли пахнущие шоколадом и вином губы.

Он выпустил букет из рук и подхватил обнажённое тело на руки. В перерывах между поцелуями он прошептал:

– Люда, ты?

– Какой же ты дурачок, Дымов. Неси меня на кровать.

Больше в эту ночь они не говорили.

У них вообще сложились странные отношения. На людях Людмила старательно делала вид, что с Егором у неё чисто шапочное знакомство. Привет-привет, пока-пока. Но, по ночам! О, эти ночи! Они словно пили друг друга и не могли напиться. Днём бесстрастная и отчуждённая, по ночам она словно вулкан извергала на него лаву своей страсти.

Поначалу его обижало такое положение дел, но вскоре он с ним смирился, тем более что в нынешнем положении Егору приходилось вертеться словно волчку. Поток дотаций, с уходом из большого спорта, иссяк, стипендии он не получал, так как еле тянул учёбу. Приходилось работать ночным сторожем в детском саду. Зарплата не ахти, но вместе с пенсией матери жить можно. Так и крутился…

Тот, кем бы он мог стать, покивал, словно с чем-то соглашаясь.

Тот, кем он был, наклонился к Егору и зашептал:

– Что, туго братуха?

Егор согласился:

– Туго.

– А ты, что хотел?

Егор пожал плечами:

– Того же, чего и все.

– Во, как! – тот, кем он был, склонился ещё ближе, горячее дыхание обожгло ухо. – А откуда ты знаешь, чего все хотят?

– Не знаю, догадываюсь.

– А я вот, представь себе, не догадываюсь, просвети меня, а, братуха.

Егору надоел этот разговор, он и не представлял себе, что может быть таким въедливым.

– Отстань, ты это я, а значит, знаешь то же, что и я.

– Да ладно тебе, чё ты ломаешься, как девочка-целочка?

– Пошёл на фиг, урод.

– Хе-хе-хе, – тот, кем он был, заперхал горлом, – ну ладно, не хочешь говорить, так я тебе скажу. Хотел ты мил человек, счастья, да, братуха, простого человеческого счастья. Семьи крепкой, жену любящую и любимую, детей – мальчика и девочку, да, или девочку и мальчика. Работы хорошей, приносящей моральное и финансовое удовлетворение, да.