Гарта такой поворот заинтересовал:

– Это действительно странно. Может, он был пьян? Под какими-то веществами?

Заместитель покачал головой, глубоко вздыхая.

– Нет, не пьян. Наркотиков здесь нет. Единственное, что растет – эти мигрирующие кусты.

Тишина наполнила кабинет, пока Гарт обдумывал информацию. Неприятная мысль закралась в его сознание:

– И что с ним стало?

– Я его вырубил, – быстро ответил Сергей, как будто оправдываясь.

Гарт напрягся – вопрос, который сейчас был естественным, был немного неуместным, и все же напряжение нарастало, заставляя его задавать очевидный вопрос:

– А где он сейчас?

– В блоке-тюрьме, – Сергей встал.

Во мгновение Гарт ощутил, как его сердце забилось быстрее. Сначала шахтёры пропадают. Теперь странный голый парень.

– Надо выяснить, что происходит, – произнес он на низком, угрюмым тоном.

Блок-тюрьма сектора G-12 дышала депрессией и унынием. Сводчатые потолки, покрытые пылью, низко нависали над узкими коридорами, где решётки бросали на стены решётчатые тени – будто гигантский паук сплел здесь ловушку из стали и тишины. Воздух, густой от запаха окисленной крови и пыли, цеплялся за горло, как руки утопленника. Где-то вдали выл сквозняк, его монотонный стук сливался с гулом вентиляции, напоминая тиканье часов на теле приговорённого.

Гарт шёл впереди, его ботинки с глухим стуком дробили тишину. Тактический жилет, облегающий широкие плечи, скрипел при каждом шаге, а пальцы непроизвольно сжимали импульсный пистолет – привычка, выработанная за годы патрулирования. Сергей, шагавший следом, курил самодельную сигарету, её огонёк дрожал в такт нервному подёргиванию щеки.

– Чёртов морозильник, – прошипел он, сплёвывая. – Каждый раз, как в первый раз.

Гарт не ответил. Его взгляд, острый как лезвие, впился в дверь камеры №6, покрытую граффити. Старый цифровой замок зажужжал, когда он вставил ключ – звук, от которого по спине пробежали мурашки.

Камера встретила их волной холода, вырвавшейся из чрева ледяного гиганта. На полу, в луче фонаря, свернулся человек. Его тело, лишённое одежды, напоминало изуродованную скульптуру: рёбра выпирали из-под кожи, покрытой синеватыми пятнами гематом, а стопы, распухшие и покрытые коркой грязи, казались слепленными из глины дикарём. Пальцы ног, растопыренные и искривлённые, цеплялись за бетон, будто пытаясь врасти в него. Из раны на боку, похожей на зияющий рот, сочилась кровь – густая, почти чёрная, она растекалась по полу, рисуя карту неизвестных земель.

– Как он ещё дышит? – Сергей присвистнул, прикрыв нос рукавом.

Гарт присел на корточки, избегая встречи с мутным взглядом дикаря. Зрачки мужчины, расширенные до предела, отражали мерцание фонаря – два крошечных кровавых солнца в пустоте.

– Вызови Альбу, – бросил он через плечо, доставая рацию. Голос его, обычно твёрдый, дрогнул на полтона.

Связь с Блэквудом установилась не с первого раза. Помехи резали слух, будто сама станция сопротивлялась диалогу.

– Блэквуд на связи.

– Нужен врач, – Гарт прикусил язык, чтобы не выдать дрожь в голосе. – Раненый в камере №6. Ножевое.

Пауза. Где-то на фоне послышался шум перебираемых бумаг.

– Альба уже в пути – Голос Альбы утонул в помехах.

Линия оборвалась. Сергей, прислонившись к стене, нервно щёлкнул предохранителем:

– Ты видел его глаза?

Гарт не ответил.

Шаги Альбы отозвались эхом, словно в тюрьму вошла сама надежда. Мужчины замерли, когда её красивая фигура, облачённая в обтягивающий комбинезон, появилась в дверном проёме. Даже Сергей выпрямился, пряча сигарету за спину – жест, смешной и трогательный в своей нелепости.

– Где пациент? – её голос, звонкий и чёткий, разрезал смрадный воздух.