Джесс обернулась.

Их взгляды встретились.

Он ожидал раздражения, холодности, даже недоверия. Но в её глазах не было ничего из этого. Только вопрос.

Не заданный вслух.

Но понятный ему.

– Спасибо, – тихо произнесла она. – Я… я начала волноваться.

Он кивнул.

Затем добавил:

– Он вернётся домой. Они всегда возвращаются.

Она смотрела на него долго.

Слишком долго для случайной встречи.

– А ты? – спросила она. – Ты тоже всегда возвращаешься?

Он не смог ответить.

Потому что не знал, что сказать.

Река текла, не обращая внимания на них.

Капли дождя падали.

Между ними висело что-то важное, что ещё не успело получить имя.

– Я просто вышел подышать, – наконец произнёс он, хотя знал, что это звучит глупо.

– Я не ждал никого найти.

– Я тоже, – ответила она, всё ещё не отводя взгляда. – Просто потеряла кого-то важного.

Он посмотрел на неё.

На этот раз по-настоящему.

Она не казалась такой, какой был в школе – смешливой, открытой, всегда готовой помочь. Сейчас в ней чувствовалась глубина, которую нельзя было игнорировать.

– Он тебе нужен? – спросил он.

Она улыбнулась – не весело, нет. Скорее с теплом, чем-то личным.

– Он знает меня лучше всех. Даже больше, чем я сама. Такие собаки… они не просто питомцы. Это часть тебя.

Илан кивнул.

Что-то в её голосе тронуло его. Что-то, чего он не ожидал.

– Тогда мы должны его найти.

Они начали поиск вместе, шагая по тропе, которую знали только деревья и те, кто терял себя среди них. Шли молча, иногда обмениваясь короткими фразами, но чаще просто слушая звуки вокруг – шорох листвы, которая падала неспешно, будто тоже хотела услышать их разговор; шаги по влажной земле, где каждый след оставлял след на время; скрип качелей на ветру, будто город напоминал им, что они не одни, даже если чувствовали себя так.

Он не говорил много. Не потому, что не хотел. Просто не находил слов для того, что происходило внутри. Но странное дело – он чувствовал себя странным образом… дома. Не в том смысле, что вернулся к стенам, которые его знали, или к месту, где его ждали. Нет. Это было другое. Он не просто помогал найти собаку, а искал что-то своё – то, что потерял давно, но всё ещё помнил. Что-то важное. Что-то настоящее. То, что нельзя назвать, но можно узнать по голосу, по прикосновению, по тому, как дыхание выравнивается рядом с чужим.

– Иногда мне кажется, что он ушел специально, – сказала она через некоторое время. – Чтобы я его искала. Чтобы я помнила, что он есть. Что он мой.

– Ты часто теряешь то, что важно? – спросил он.

Она посмотрела на него.

Уголок её губ дрогнул.

– Не то, что важно. То, что не должно потеряться.

Но иногда… теряется.

Он не нашёл, что ответить.

И тогда просто протянул ей руку.

– Пошли, – сказал он. – Найдём его.

В конце концов, они нашли Черри.

Не в лесу, не в переулке, не на окраине города, где тени становились длиннее и глуше. Он сидел под старым клёном, чьи ветви спускались почти до самой земли, будто дерево тоже хотело обнять его. Спокойный. Уверенный. Он всегда знал, что его найдут. И даже если бы нет – всё равно бы ждал. Потому что таков был его путь: быть там, где нужен. Там, где его хозяйка потеряет надежду – и снова найдёт её.

Когда Джесс бросилась к нему, пёс лишь лизнул её в руку, без лишней суеты, без радостного лая – только это простое, знакомое движение языка по коже, которое говорило больше, чем любые слова:

«Я же не уходил. Просто проверял, придёшь ли ты».

Она обняла его, крепко, так, как обнимают тех, кого не могут потерять. Прижала лицо к его шерсти, которая пахла землёй, листьями и всем тем, что делает собаку частью природы. И рассмеялась – сквозь слёзы, сквозь страх, сквозь то напряжение, которое держало её весь день. Это был смех облегчения. Смех, который говорит: «Он здесь. Он жив. Он со мной».