Весь день прошел в попытках Авроса объяснить свою ситуацию, а Вени – убедить себя, что это какой-то кошмар. Бог терпеливо рассказывал о своем прошлом, о природе Пожирателей Света, и о катастрофическом событии, которое рассеяло его сущность по измерениям. Он говорил о медальоне как о "семени", крошечном фрагменте его сознания и силы, предназначенном найти подходящего носителя в безопасном мире.

Но Веня не слушал. Он пытался сосредоточиться на чем угодно: на домашнем задании, на звуках телевизора, на голосах родителей. Он изо всех сил старался игнорировать голос в своей голове, но тот был вездесущ. Он комментировал его действия, отвечал на его мысли, даже если Веня не формулировал их вслух.

К вечеру Веня был полностью измотан не физически, а ментально. Голова болела не от физической травмы, а от перенапряжения мозга, пытающегося вместить в себя немыслимое. Он лег в кровать, уставившись в потолок, и ощутил в груди то самое золотистое свечение, пульсирующее в унисон с его собственным, бьющимся сердцем. Это было так реально, что отрицать его дальше было невозможно.

"Что мне делать?" – наконец, прошептал Веня, обращаясь уже не к себе, а к голосу, который теперь стал частью его.

"Слушать. Понимать. И учиться, Веня. Нам предстоит долгий путь."

Жизнь Вени Баранова изменилась. И это было не преувеличение. Школа, которая и так не была его любимым местом, превратилась в полосу препятствий. Аврос, этот древний, могущественный инопланетный бог, теперь был постоянно в его голове.

"Учительница истории вещает о падении Римской империи, а в голове у тебя голос древнего божества комментирует, как твои предки строили космические корабли, – это как-то… непривычно", – мрачно подумал Веня, пытаясь записать тему урока.

"Их технологии были примитивны, дитя. Но их стремление к познанию – похвально. В отличие от этих, что вбивают в тебя давно устаревшие данные", – прозвучал низкий, резонирующий голос Авроса, сопровождаемый вспышкой образа огромных, парящих в воздухе библиотек из его мира.

Веня сжал ручку, пытаясь скрыть дрожь. Он был рассеян, постоянно "выпадал" из реальности на несколько секунд, погружаясь в короткие, но яркие видения, которые Аврос, казалось, транслировал прямо в его сознание. Это могло случиться в любой момент: на уроке, во время обеда, даже когда он просто шел по коридору. Одноклассники начали коситься на него, шептаться. "Веня какой-то странный в последнее время", "Витает в облаках", "Может, заболел?" – доносились до него обрывки фраз, которые он теперь, к своему ужасу, слышал слишком хорошо.

И это было не единственным изменением. С того дня, как медальон слился с ним, Веня стал замечать, что его ощущения обострились до предела. Он слышал каждый шорох за окном, каждый тихий разговор в коридоре, даже если люди находились далеко. Звуки стали богаче, громче, а иногда даже причиняли легкую боль – будто его уши перенастроили на другую частоту.

"Я слышу, как жужжит лампа в кабинете директора!" – с ужасом понял он однажды.

"Твои рецепторы расширяются. Моя сущность открывает твои чувства к более тонким вибрациям реальности",– буднично объяснил Аврос, словно это было совершенно естественным.

То же самое было со зрением. Цвета стали ярче, глубже. Он видел мельчайшие детали, которые раньше не замечал – пылинки, танцующие в солнечном луче, тончайшие прожилки на листьях деревьев, едва различимые оттенки в глазах людей. Поначалу это было захватывающе, но потом стало утомлять. Его глаза быстро уставали от такого потока информации.