«Впереди река. Шэм спасет свою стаю», – слышалось в ответ.

Шэм бежал без устали, но не на зов реки. Оборотень услышал другой голос. Хотя сначала даже встряхнул головой на бегу, не поверив. Но знакомый голос звал. Он настойчиво шептал: «Шэм! Слышишь ли? Шэм, беги к воде».

Лапочка и Хомиш уже готовились к худшему. Они не надеялись выжить, и только ожидали, что погибель вот-вот настигнет. Рогатая погибель, молотящая в воздухе копьями и топорами, звенящая бусами из зубов да костей и вопящая: «Корхрут! Корхрут! Корхрут! Корхрут! Корхрут!».

Вся их надежда сейчас была заключена в звере – воплощении силы. В оборотне, что бежал и рычал то ли от боли, то ли от отчаяния.

Но голос, звучащий в его косматой голове, вел к спасению.

«Беги на зов реки, мой старый друг. Помнишь ее? Она на месте. Беги! Вези сюда муфлей, все укроетесь».

Может, это было наваждение Великих гор, может, бред от долгого недоедания и усталости? Шэм был уверен – ни то и ни другое, и бежал, и ревел, и хрипел. Он не мог понять, как может слышать голос нового хозяина и голос прежнего хозяина. Ведмеди могут слышать только один голос. Но он слышал голоса двоих. И это чудо придавало сил.

Голос прежнего хозяина звал и подсказывал, где спасение. Оборотень бежал быстрее, быстрее и еще быстрее, чем возможно только бежать.

Но неистовая злость переполняла великантеров. Их ноги были крепче, тела их были сыты, руки здоровы, копья остры, а лупатые глаза метки.

И лапы измученного погоней Шэма споткнулись о большой камень и подкосились.

Нагоняемый громилами оборотень полетел кубарем, несколько раз перевернулся через голову, покатился, оставляя за собой вздыбленные комья земли, смешавшиеся со снегом и мхом.

Вместе с ним кувырком летели Хомиш с норной за пазухой и Лапочка. Они вскидывали лапки и пытались зацепиться за ветки кустов. Наконец остановились в круговерти и упали рядом друг с другом. Муфлей обожгло что-то горячее, когда они больно уперлись в тушу распластанного зверя.

«Бегите к реке», – услышал Хомиш в голове голос Шема.

«Убежать нет сил, и не побежим мы без тебя», – ответил, не задумываясь, муфель. А ведмедь не успел добавить важное. Его глаза закрылись.

И Хомиш, и Лапочка, прижав уши, тяжело встали со снега под пристальными взглядами надсадно дышащих от бега великантеров. Ножки муфлишки предательски задрожали, и она, так полностью и не выпрямившись, вновь бухнулась рядом с телом оборотня.

А Хомиш снова оказался лицом к лицу со своим страхом.

– Не уразумею. Вы отпустили, чего опять от нас надо? – сдерживая подступающий к горлу комок, проговорил Хомиш. При этом он сам не узнал свой голос. Лапочка тряслась от страха и даже не пыталась больше встать. Афи под кафтаном вжала хоботок и сидела тише тихого.

Хомиш ждал или ответа, или погибели, глядя, как вперед всех громил выдвигается великантер с крупным золотым кольцом в носу и такими же круглыми серьгами, свисающими из мочек ушей. По росту, мощи и взгляду было ясно: он вожак.

Громилы щерились и гыкали, рассматривая муфля, выпятившего грудь и навострившего уши.

Вожак с оранжево-желтыми глазами смерил взглядом Хомиша, гнусно засмеялся и оборотился на рогатых верзил.

– Гы, гы, гы, видали?! Муфель-смельчак! Гы, гы, гы! Видали, даже ноги не подкосились. А метка не моя ли? – он вновь повернулся и указал острием копья на щеку Хомиша, которую перерезал багровый вздувшийся шрам.

Хомиш хоть и дрожал внутри, но крепко стоял. Его кулаки сжались. Вожак же, наклонив голову, не опуская копье, медленно подошел к лежащему Шэму. Оборотень, вокруг которого разрослась алая вязкая лужа, приподнял тяжелые веки, заскулил, попытался встать, осклабился, но сумел лишь чуть распрямить передние лапы. Глаза его побелели, закатились, и оборотень упал навзничь. Кровавое пятно из-под тела поползло дальше, и на глазах всех, кто стоял вокруг, вместо громадного оборотня вдруг на снегу оказалось рослое, худое до выпирающих ребер двуногое существо в суконной рубахе и штанах. Людышеподобное, но с кистями рук о семи пальцах.