Она посмотрела на ключ в одной руке, на смятое письмо в другой, на часы Лены на запястье. Всё указывало на неё. Не как на жертву случайных обстоятельств, а как на участника. Возможно, даже инициатора. "Не бойся тринадцатого," – советовала она сама себе в этом безумном послании из ниоткуда. Но как не бояться, когда собственная рука выводит приглашение в ад?

Письмо казалось теперь самым страшным из трех артефактов. Оно не просто намекало на прошлое или на опасность. Оно ставило под сомнение её собственную личность, её здравомыслие. Она сама пришла сюда. Сама выбрала этот путь. Сама стала Гостем №13.

Или кто-то заставил её так думать?

8

Звуки за дверью: Скрип, тяжёлый предмет, глухой стон. Коридор пуст, но на ковре – белое перо с каплей смолы.

Только она успела спрятать смятое письмо обратно в карман пижамы, ощущая его там как горящий уголь против кожи, как тишину комнаты снова прорезали звуки. На этот раз – снаружи. Из коридора.

Сначала донесся долгий, протяжный скрип. Не тот легкий скрип половицы под чьим-то весом, а тяжелый, надсадный скрип, словно двигали что-то громоздкое и неподатливое. Старый шкаф? Или… что-то еще? За скрипом последовал глухой удар, будто этот тяжелый предмет уронили или с силой поставили на пол. Бумф. Звук был мягким, поглощенным, вероятно, ковровым покрытием, но от этого не менее тревожным.

А потом – стон. Низкий, глухой, прерывающийся. Не крик боли, а скорее выдох страдания или изнеможения. Он был коротким, почти сразу оборвался, но Анна услышала его отчетливо. Это был человеческий стон. Или что-то очень похожее на человеческое.

Она замерла посреди комнаты, превратившись в слух. Письмо в кармане, ключ в другой руке, часы на запястье – все эти странные артефакты отступили на второй план перед непосредственной, возможной угрозой за дверью. Что там происходит? Кого-то тащили? Кто-то упал? Гость №13? Или это был Гость №13, волокущий свою добычу?

Страх сковал её на мгновение, рисуя в воображении жуткие картины, подпитанные недавним видением и скрежетом под кроватью. Но любопытство – или отчаянная потребность понять хоть что-то в этом безумном месте – оказалось сильнее. Она должна была увидеть. Узнать.

Подкравшись к массивной деревянной двери (тоже белой, конечно, как и всё остальное), Анна прижалась ухом к холодному дереву. Тишина. Та же самая давящая тишина, что и раньше. Ни шагов, ни дыхания, ни повторного стона. Словно и не было ничего. Словно звуки привиделись ей, как и бег по пшеничному полю.

Но она знала, что слышала.

Рука сама потянулась к тяжелой металлической ручке. Пальцы сомкнулись на холодном гладком металле. Глубокий вдох. Поворот. Дверь поддалась без щелчка замка – значит, она не была заперта? Или замок предназначался для ключа №13? Дверь медленно, с тем же протяжным, мучительным скрипом, что она слышала минуту назад, приоткрылась на несколько сантиметров.

Анна осторожно выглянула в щель.

Коридор. Длинный, тускло освещенный редкими, пыльными лампочками под потолком. Стены были обшиты темными деревянными панелями, контрастирующими с белизной её комнаты. На полу лежал толстый ковер с выцветшим, сложным орнаментом, поглощавший звуки и свет.

И он был пуст.

Абсолютно пуст. Никого. Никакого тяжелого предмета. Никаких следов борьбы. Только ряды одинаковых белых дверей, уходящих вдаль, и гнетущая, выжидающая тишина.

Неужели показалось? Нервы? Галлюцинация?

Она уже готова была отступить обратно в свою белую клетку, когда взгляд зацепился за что-то на ковре, прямо напротив её двери. Маленькое, почти незаметное на пестром узоре.

Белое перо.