Владилен любил говорить, я бы сказал, что это был один из самых общительных людей из всех, кого я встречал, и, следуя на новое место, мы продолжали общение.

– Знаешь, – начал я, – у меня в поселке, по рассказам отца, в двадцатом году открыли первый клуб для досуга населения.

– Это просто замечательно, а расскажи о нем, – произнес Владилен.

– Он утверждает, что первоначально для него не возводили отдельного здания, а использовали помещение от закрытого питейного дома. Его изъяли у бывшего владельца, и в течение пары недель провели переустройство, – доложил я.

– Точнее экспроприировали, – поправил меня Владилен.

– Да, верно. После отец помогал изготавливать шкафы и полки, которые до сих пор там. Постепенно в клуб начали завозить книги, открыли почту и газетный уголок.

– Увлекательно, а расскажи подробнее! – продолжил товарищ. – Я хочу узнать, как советская власть боролась с неграмотностью на селе.

– Местная женщина, занимавшаяся политическим просвещением, пожелала работать там. Она организовала уроки грамоты, учила взрослых и детей чтению. Я тоже был у нее, и, выучив грамоту, она показывала мне литературу. Тогда ее было мало, но имелись книжки по экономике, которые не понимал. Но старался учиться, и в этом же году нам открыли школу.

– Чудесная история! Я горд за твой дом, – ответил парень.

– Изначально ей было непросто, – проговорил я.

– Да, наша страна до революции была малограмотная, точнее она еще не была нашей, – произнёс Владилен.

– Почему ты так считаешь? – спросил я.

– Когда собственность в государстве принадлежит не труженикам, а частным лицам, такое государство не принадлежит нам, – ответил Сухарев.

– Не совсем понимаю, разве России не было до этого?! – удивился я.

– Была, но это была царская Россия, принадлежащая помещикам и капиталистам, а крестьяне и рабочие являлись их обслугой. В революцию первые воевали за продолжение гнета и за сохранение умственной темноты, а вторые – за освобождение самих себя и за раскрытие возможностей для большинства, – вновь неспешно проговорил юноша.

– Теперь ясно, – ответил я, – выходит она существовала, но являлась иной относительно нашего времени.

– Да, она была буржуазной страной с феодальными пережитками, но наши родители – коммунисты, вытащили ее из отсталости. Теперь она советская, социалистическая, а значит свободная от присваивания труда и подчинения одного человека другим. Наша с тобой задача, как их наследников, сохранить это общество и развить до следующей фазы коммунизма.

– Красиво звучит, – произнес я, – но что делать лично мне для этого? Я отслужил в армии, теперь вернулся в гражданское общество, как быть дальше и как ему помочь?

– Учиться, конечно! – обрадовался Владилен, – но не в одиночку, не одному отдельному предмету, а с коллективом, и освоить как можно больше знаний. Лично я считаю, что только так мы сможем построить нового человека. Смотри, вот мы и пришли, – заключил философ.

Мы подошли к высокому белому зданию, рядом с которым расположилась станция метро. Площадь постройки охватывало пересечение улиц, по проезжей части которой ходили троллейбусы и автомобили, а на тротуаре прогуливались москвичи. К библиотеке вели чистые бетонные ступени, расположенные под острым углом, а сама постройка была выполнена в стиле конструктивизма.

Её выделяла монументальность и геометрия фасада: темные колонны по линии входа напоминали изображение греческого Парфенона, и у меня родилась мысль, что, войдя в это здание, мы сможем очутиться в прошлом. По правую сторону от входа находилось перпендикулярное помещение в три этажа, крышу которого также поддерживали колонны, но уже светлого оттенка.