Покинув группу и спустившись на первый этаж, мы добрались до её рабочего помещения. Это была небольшая комнатка с компактным окном и лампой, которая обеспечивала хорошее освещение. В комнате не было ничего лишнего – только самое необходимое: письменный стол, стул, небольшой шкаф, раскладная кровать и портрет Железного Феликса, который украшал недавно покрашенную стену.

На столе находились тетради с множеством заметок и записей, пара сложенных книг по педагогике, несколько карандашей и перьевых ручек.

Едва Арина Андреевна вошла в комнату, она тут же открыла шкаф, достав из него купюры, пересчитав которые, она обратилась к нам:

– Товарищи, вы очень помогли нам, и я считаю, что будет неправильно с моей стороны, если помимо обычной благодарности, мы не оплатим ваши труды. Возьмите эти деньги, тут по двадцать пять рублей каждому.

– Прошу меня простить, но я не могу принять, – начал Владилен, – давайте лучше вручим всю сумму Ярославу. Он лицо в городе новое, и такая сумма ему не помешает. Что скажешь, друг?

– Честно, не знаю… уместно ли это? Ведь трудились мы вместе, а получает лишь один, – ответил я.

– Так правильно, не сомневайся, – продолжил философ, – Арина Андреевна, чтобы никого не обидеть, а также поступить более честно, давайте передадим всю сумму Ярославу.

– Воля ваша, Владилен Владимирович! Прислушаюсь к вашему голосу разума, который еще ни разу не подводил, – согласилась воспитательница, с улыбкой вручив мне всю сумму, – прошу принять, Ярослав, и добро пожаловать в Москву!

– Благодарю вас, Арина Андреевна! – ощутив прилив радости, ответил я, взяв купюры.

– Вот и славно! – воскликнула она, увидев согласие, – Владилен, по поводу ремонта беседок, мы с вами свяжемся чуть позже.

– Разумеется, Арина Андреевна! – согласился Сухарев, кивнув головой – я уведомлю комсомольскую организацию и мы примемся готовиться и ждать звонка, а сейчас нам пора. До свидания!

Во дворе нас встретила Инна, которая, едва Сухарев появился перед её глазами, встретила его нежной улыбкой, и, взявшись за руки, они отправились в сторону выхода, а я последовал за ними.

Гуляя по окрестностям вместе с ней, Сухарев становился спокоен, и мне показалось, что в такие минуты его переставали волновать сложные философские вопросы об устройстве и развитии человеческого бытия. Находясь рядом с возлюбленной, он был просто счастлив, а меня радовало, что юноша не замыкается на своём предмете, и, встречаясь с этой девушкой, он направляет полученные знания во благо окружающего его коллектива.

Вскоре пришло время прощаться, и я, оставив их наедине, задумался о том, какие цветы купить завтра для Ани и будет ли это уместно с моей стороны.

Спустя пару минут Владилен вернулся с абсолютно счастливым лицом, и мы принялись ждать автобус до дома.

– Вы очень красиво смотритесь вместе, – произнёс я в его сторону.

– Спасибо, она чудесная, и мы вместе еще со школы, – добавил философ, не скрывая улыбки.

– Вы уже построили совместные планы на будущее?

– Конечно! – обрадовался товарищ, – когда я окончу учёбу, то непременно сделаю ей предложение, а до той поры мы договорились сосредоточиться на получении профессии.

– Уверен, у вас получиться чудесная семья, – ответил я.

– Благодарю! – весело промолвил Сухарев, – вы же завтра с Аней собрались в поэтический клуб?

– Да, но не переживай, я обязательно провожу её до дома после собрания…

– В этом я не сомневаюсь, Ярослав, – прервал меня Владилен, – я хочу заранее тебя предостеречь, что публика там встречается своеобразная, иногда и не советская вовсе, а лишь конспирируется под пролетарских авторов, и не со всеми стоит вести общение. Поэтому прошу быть внимательнее и в случае чего оградить Анюту от всяких болтунов. Хорошо?