— Нашли, кому доверить, — усмехнулся Алекс, приближаясь к страдальцу. — Ну, сын мой, ты готов поговорить со мной начистоту?

Злодей поднял окровавленное лицо с подбитым, заплывшим глазом, и осклабился. Многих зубов в его рту не хватало, но не оборотни выбили их. Алекс четким движением ухватил человека за подбородок, острым серебряным когтем безжалостно пронзил губу, оттягивая ее и рассматривая рот прикованного.

— Некромант, — произнес он. — Притом практикующий, ваша милость! И много практикующий! — молодой инквизитор обернулся к Тристану. — Пил отвары, чтобы входить в транс. Все зубы от них крошатся. Ай, как нехорошо. Ты готов ответить за свои злодеяния, грешник?

***

— Пошел вон, папаша, — неуважительно огрызнулся некромант и попытался плюнуть в лицо Алекса. Но кроткий белоснежный инквизитор молча увернулся и влепил сокрушительную пощечину, неожиданно тяжелую для его хрупкой руки, разбив в кровь оскорбившие его губы.

Прикованный тяжело ухнул, словно лопнувшее под топором бревно, харкнул кровью, закашлялся. Алекс, свирепо и молча, добавил ему еще, влепив плюху по другой щеке, да так, что некромант на миг потерялся. Глаза его стали бессмысленными и мутными.

— Это все, на что ты способен, щенок, — еле ворочая языком, пробормотал некромант. Он бодрился, показывая, что не боится, что боль и пытки ему нипочем, но Алекс оставался все так же невозмутим.

— Это тебе немного инквизиторской милости, нечестивец, и небольшое назидание, — деловито пояснил он, серебряно-когтистой рукой вздергивая окровавленное лицо вверх, к себе, чтобы заглянуть в осоловевшие от боли глаза. — На что я способен, ты узнаешь чуть позже, если будешь упорствовать. Итак, вопрос первый: говорят, тебя поймали на месте преступления?

«Поймали и утащили в свое логово, — про себя отметил Тристан. — Не отдали полиции. И сейчас пытаются вытрясти из него правду по тихому. Для этого и меня позвали. Странно… опасаются, что тут замешана какая-то важная персона из их черного мира, хотят выгородить? Значит, попробуют дать взятку, чтобы мы молчали. О чем они вообще думают? Нашли, кого подкупать».

Преступник же в ответ на вопрос Алекса лишь расхохотался, содрогаясь всем телом.

— Значит, я прав, — невозмутимо подытожил Алекс. — Вопрос второй: кто нанял тебя, кто оплатил твое злодейство?

— Это два вопроса, — дерзко выдохнул строптивец, и Алекс внезапно улыбнулся, прекрасно и жутко одновременно, отчего в его алых глазах проблеснул поистине безумный фанатический огонь.

— Хорошо считаешь, да? — дружелюбно поинтересовался он, и плавным, мягким движением, словно пианист, возложил когтистую руку на голову некроманта и одним быстрым движением сжал хищные серебряные когти.

Из-под ладони его вдруг повалил дым, словно это была не белая рука человека, а раскаленная чугунная плита, и некромант затрясся всем телом. Глаза его от боли выкатились из орбит, он завопил — изумленно и отчаянно, поняв, что попал в жуткую ловушку, — и попытался освободить прикованные руки. Но кандалы лишь глубже врезались в его запястья, раня до крови, и некромант разразился поистине ужасными криками, ударяясь затылком о стену, чтобы как-то перетерпеть боль.

— Сын мой, ты одумался? — все так же торжественно и спокойно спросил Алекс, убрав руку. Крики некроманта стихли, он тяжело дышал. На лбу его алел огромный ожог. — Будешь говорить?

— Меня наняли, наняли меня! — заверещал некромант, в ужасе глядя на руку Алекса, находящуюся неподалеку от его лица.

— Это мы знаем, — нетерпеливо произнес Алекс. — Кто?

Он почти нежно провел серебряными когтями по шее некроманта. Так чешут котят, чтобы те мурлыкали. Но некромант отчего-то не замурлыкал; полосы, проведенные серебряными когтями, задымились и налились багровым цветом, и некромант снова завопил, заухал, словно из него душу вынимают.