— Вот тебе и оделся поприличнее, — пробормотал Тристан, поправляя свой шикарный шелковый галстук. — Пытать, мадам? Но вы снова что-то путаете. Я не палач, я инквизитор.

— Вы пытали людей, Тристан Пилигрим, младший Зимородок, — с нехорошим удовлетворением произнесла герцогиня. — Когда еще был жив ваш отец, король-Зимородок. Вы не вылезали из застенков, и яростнее вас палача не было.

Перед внутренним взором Тристана полыхнул огонь в жаровне, в ушах зазвенел дикий вопль жертвы, ноздрей коснулся смрад горелой человеческой плоти. Тристан непроизвольно облизнулся, чувствуя, как в висках бьется от недоброго, одержимого возбуждения кровь, и прищурился, чтобы блеск глаз не выдал его.

— Зачем вы напоминаете мне об этом, — с нехорошей, страшной ласковостью в голосе произнес Тристан. Его пальцы дрогнули, и он вдруг обнаружил, что сложил их, соединив кончики пальцев рук, так, как делал это давным-давно, еще будучи главой Ордена.

Этого жеста боялись и жаждали. Тристан мог не говорить ничего, просто слушать, но руки каждый раз выдавали его. Когда он соединял кончики пальцев, это был первый знак, что глава Ордена крайне заинтересован, даже если он не подает никакого вида.

Интересно, а она… она знает об этом? Если да, то отпираться поздно.

— Затем, дорогой мой Зимородок, чтобы вам легче было скинуть тонкий налет цивилизованности и попачкать руки, — язвительно прошипела герцогиня. — Мне не нужен красивый и гладкий инквизитор. Мне нужен яростный зверь, который дремлет в вашей душе. Потрудитесь разбудить его. Вы слишком долго были хорошим мальчиком. Это нужно исправить.

«И все-таки, — заинтересованно подумал Тристан, — что у нее с голосом? Повреждены голосовые связки? Не припомню женщин, которым бы я перерезал горло, а они б выжили».

— Мне понравилось быть хорошим, — посмеиваясь, ответил Тристан.

— Вот как? Младший кровожадный Зимородок отказывается воздать грешнику по его заслугам? — вкрадчиво поинтересовалась герцогиня. — Вам разонравился вкус крови, Тристан?

Его имя прозвучало в ее устах музыкой, слишком нежно, слишком завлекательно.

«Давай, — посмеиваясь, подумал Тристан, — покажи мне плечико. Или голую коленку. Кажется, уже настал момент уговоров? А что может быть действеннее, чем предложить свое тело?»

— Мне нравится вкус тех напитков и блюд, — в тоне ей, так же вкрадчиво, ответил он, — которые я выбираю сам. А вообще странно.

— Что именно? — удивилась герцогиня.

— Вы сказали, что поймали подозреваемого с поличным.

— Прямо у еще теплого трупа.

— И вы упустили шанс допросить его самостоятельно? Испугались попачкать ручки?

Глаза инквизитора смеялись.

— Отчего его не допросили вы? — произнес Тристан. — Пожалели? Не посмели? Или человеколюбие в вас сильнее, Черная Герцогиня, чем во мне, в Белом Инквизиторе?

— О, как вы ошибаетесь, — прошипела герцогиня, вся подавшись вперед неуловимым, словно бросок кобры, движением. — Не нужно нам приписывать лишних добродетелей, инквизитор. Мы допросили его, мы хорошенько его допросили! Но негодяй оказался несговорчивым.

— Упрямый? — деловито осведомился Тристан.

— Да, не желает говорить. А о вас рассказывают, что вы мастер своего дела. У вас есть методы поэффективнее, не так ли?

— Но я сегодня не расположен к пыткам, — беспечно ответил Тристан. — Жаль портить парадное платье. Оно очень дорогое.

— Я могу допросить этого человека, — подал голос кроткий Алекс, и все с изумлением обернулись на него, на тихого и умиротворенного, в белоснежной инквизиторской сутане.

Тристан развел руками.

— Ну, если ты хочешь, — ответил он. — И если госпожа герцогиня не возражает…