Человек идёт чужой,

Но с медвежьей головой.

Я бегу, а он быстрей.

Хочет съесть меня скорей.

Слышу его голос злой —

Не вернуться мне домой.

Мало что могло испугать Ормара, но, когда Хромая Лань закончила песню, кожа Бродячего Волка покрылась мурашками, точно он оказался без одежды на снежном пике.

Седой Кедр тоже поёжился и, пошамкав губами, сказал:

– Заварю-ка я травок, нутро хочу погреть. Раньше ты веселее слагала: про зорянку, однорога на лугу, рыбака и форель. А эта… бр-р-р-р.

– А мне по нраву пришлась. Сохрани эту песнь, Тормод. Не пожалей листа.

– Она сама и запишет. Наша Лань уже владеет бумажным языком не хуже тебя, – с нотками гордости буркнул старик.

Седой Кедр оставил Лиисе перо, а сам подошёл к полке, где стояли маленькие горшочки с травами. Ормар тем временем наблюдал, как Лииса старательно выводит на листе чёрточки и кругляшки. Писала она пока медленнее, чем учитель, но аккуратнее, не оставляя чернильных пятен.

– Может, ты сочинишь нам песню, которая отпугнёт лесные племена так же, как волков? – вздохнул Тормод.

В костре щёлкнула ветка, столп искр отразился в пурпурных глазах Лиисы, а ещё там мелькнула тревога:

– Мы же победим их?

– Да, если заключим союз с вендами. Каждый беор сильнее троих болотников или гнездунов, но они могут взять числом, как рыжие муравьи побеждают волосатого паука, облепив его со всех сторон.

– Наполни лучше железный горшок водой и повесь над огнём, – кашлянул Седой Кедр. – Речные люди встанут на сторону беоров только при кровном союзе с вождём, а Серый Медведь слишком горд, чтобы родниться с ними. Он женит Рерика на сестре Гисли, когда та чуть подрастёт.

– У Тераниса два сына.

– Нормак станет мужчиной лишь будущей весной.

– Союз можно заключить сейчас, а свадьбу с Маленькой Рыбкой сыграть позже, – продолжал настаивать на своём Ормар. – После победы Чёрный Кот переселится к вендам, так их старейшинам будет спокойней.

Лиисе стало грустно оттого, что Нормак вскоре может покинуть очаг. Но она ничем не выдала своих мыслей. Хромая Лань молча слушала спор старших, понимая, что война против лесных племён будет гораздо тяжелее, чем битва с горными кланами.

Вода в котле закипела. Тормод бросил в него три пучка трав из разных горшочков и принялся помешивать гладкой отполированной палкой. Он долго молчал, временами поглядывая на Ормара из-под седых бровей, затем тяжело вздохнул и покачал головой:

– Венды не примут этот залог. Вождём станет Рерик, а не Нормак. Младший сын для них такой же беор, как и остальные. Речной народ будет сражаться, только если на дочери их вождя женится Рерик… или сам Теранис.

От этих слов Бродячий Волк вздрогнул, точно кто-то ударил его хлыстом по спине:

– Старость лишила Тормода памяти? Серый Медведь давно женат.

– Много-много лун назад, когда беоры жили в Серебряных горах, а мой прадед ещё сосал сиську, мужчины нашего племени могли иметь по две жены, а вождь даже три.

– Ты хочешь вернуть то, что покрыто пеплом, – усмехнулся Ормар.

– Просто вспомнить утраченный обычай.

– Боги покарали нас за это. Даже у Брандорга всего одна жена – Химина! Как может человек иметь больше жён, чем бог солнца?

– Ты говоришь словами шаманов.

– А шаманы говорят голосами богов…

Старик презрительно фыркнул:

– Если боги захотят, они явят свою мысль всему племени, а не одному человеку, который глотает красные грибы, чтобы слышать голоса.

– Боги сожгли наш старый очаг.

– Серебряный рог не первая гора, которая извергла пламя и пепел. Такое случалось раньше и произойдёт снова, когда придёт час. И неважно, сколько у кого будет жён.

– Это оскорбит Солнечную Ольху.