Однажды утром Ормар наткнулся на шалаш в лесу. Внутри лежали мёртвые мужчина и женщина. Трупы не сгнили, а высохли как просоленная на солнце рыба. Бродячий Волк не заметил ран на их телах; по цвету волос он понял, что люди были ещё молоды и умерли от неведомой болезни.

Ормар собрался идти дальше, как вдруг услышал плеск, а затем что-то отдалённо напоминающее детский смех. Так, словно одновременно радовались волчонок и человек. Ормар пошёл на звук и за стеблями высокой травы увидел девочку возле ручья. Тощую, грязную, в одной лишь рваной набедренной повязке. Малышка только что поймала лягушку и жадно вгрызалась в сырую плоть маленькими зубками.

Бродячий Волк попытался заговорить с ней, однако, заметив чужака, девочка побежала прочь. Она неслась по лесу со скоростью козы, Ормар едва успел догнать её перед глубоким оврагом. Но даже тогда дикарка не сдалась. Она так глубоко укусила его, что остался рубец между большим и указательным пальцем. Но всё же ему удалось усмирить её.

Три дня Ормар провёл возле шалаша, угощая сиротку жареной рыбой и кореньями, показывая, как разводить костёр, и приучая её к своему голосу. Он узнал, что мать звали Хло-Хло, а отца Рум, но так и не понял, отчего они умерли. Себя девочка называла Лииса, по крайней мере, такое имя разобрал Ормар в её невнятном бормотании.

Бродячий Волк удивился, как падальщики до сих пор не обглодали трупы, а заодно не растерзали беззащитное дитя, и решил, что её хранили боги.

Ормар соорудил большую кроду, сложил мертвецов поверх толстых веток и поджёг. Он объяснил Лиисе, что так души родителей быстрее достигнут золотого очага Брандорга, где найдут новый дом. А когда покойники превратились в пепел, он заплёл девочке косу и повёл в своё племя.

Беоры без разговоров приняли чужеземку, ведь детей посылает богиня воды Веси, а отказываться от дара богов – значит разгневать их и накликать беду.

Первое время девочка жила в доме Ормара, но Бродячий Волк знал, что хорошего отца из него не получится. Вскоре тропа позвала его и Ормар оставил Лиису на попечение Тормода.

Боги не дали Седому Кедру детей, его жена давно умерла, а новой он не взял. С тех пор Лииса жила под его опекой, училась врачевать раны, познавать письмена и читать карту неба.

Когда пришло время, шаман Хаук провёл обряд и Лииса получила тотемное имя Лань. Но однажды она сорвалась с дерева, сломала бедро и с тех пор её прозвали Хромой Ланью.

– Ты стала выше. И красивее.

Девочка смущённо улыбнулась и поблагодарила Ормара кивком.

– К твоему следующему возвращению её уже возьмут в жёны. Все свадьбы пропустишь, – добродушно проворчал Седой Кедр.

Слова о свадьбе ещё сильнее смутили Хромую Лань. Она знала, что Тормод лукавит: среди беоров хватало молодых здоровых девушек, а её, хромоногую, никто замуж брать не собирался.

Бродячий Волк сел рядом с Лиисой:

– Я часто напевал твои песни у костра, особенно ночью, когда вокруг блуждали саблезубые волки. Они слушали их и уходили, не трогая меня.

– Ты так плохо поёшь, что даже зверь бежит прочь, прижимая уши, – крякнул от смеха старик.

– Хорошая песня, метко брошенный дротик и горящая головня творят чудеса. – Ормар подмигнул Тормоду.

– Песни сами приходят мне в голову, обычно, когда я стираю бельё на реке.

– Боги наградили тебя редким даром. Мало кто может так искусно сплетать слова с музыкой. Спой нам что-нибудь новое.

Лииса повернулась к костру и, глядя на пляску языков пламени, тихо запела:

– Огонь погас и ночь темна.

Я в лесу стою одна.

Ветка хрустнет за спиной —

Он охотится за мной.

На небо поднялась луна,

Стала мне тропа видна.