— Не смей, слышишь! Это было твое решение, и только твое!

— Не делай из меня дуру! Ты сказал, что не готов сдать отцом, — напомнила она мне мои же слова, после которых наши отношения полетели снежным комом с обрыва.

— Но и не просил тебя делать аборот! Ты сама приняла это решение!

— Ты – чудовище! Я избавилась от этого ради нас!

— От этого…— повторил за ней эхом, ухмыляясь. — Даже язык не поворачивается назвать «это» ребенком?

— Макс, ну что бы нас ждало? — начала Крис после долгой паузы. — Вечно взвинченная я, погрязшая в пеленках, и вечно пьяный ты, приходящий уставший с работы в компании своего отца? Мы не так привыкли жить. Вся эта бытовуха сожрала бы нас без остатка. И к чему бы мы пришли?

— А что, мы пришли к чему-то лучшему? Ты мне, блять, изменила!

— Это ты меня до этого довел! Я была тебе не нужна. А Кирилл помог мне снова почувствовать себя любимой, желанной и живой…

Мне не нужно было это видеть, но я точно знал, что сейчас шея Кристины покрылась красными пятнами от нервов. Так случалось каждый раз во время наших скандалов.

— Я боялась тебя потерять, — всхлипнув, ответила она. — Думала, что буду тебе не нужна и… — слезы начинали её душить, и женский голосок с каждым словом срывался все больше. — Знаешь, наверное, ты прав. Я зря пришла. Просто хотела закрыть гештальт, и мне просто стало тебя жалко…

Я схватил первое, что нащупал на столике рядом. Кажется, эта была какая-то вазочка с фруктами, и швырнул её в стену, противоположную той, где стояла Кристина.

— Уходи, Крис. Просто уходи.

Быстро цокающие каблучки тут же направились в сторону выхода.

Желание напиться уже было невозможно подавить.

9. Глава 8

Виктория

Если Гензель и Гретель оставляли после себя хлебные крошки, чтобы найти дорогу обратно, то осколки от разбитых бутылок и разлитый алкоголь было последним, что я хотела видеть на своем пути, ища по всему дому Барского.

Я не обнаружила его в гостиной, где оставляла наедине с некой Кристиной, которую он явно не желал видеть. То есть слышать. Поспрашивав у прислуги о местонахождении беглеца, и мне указали на кухню. Но и там его не оказалось. Зато раскрытый холодильник и всевозможные шкафы с вываленным на пол их содержимым говорили о том, что Макс явно здесь был, и не в самом лучшем расположении духа. Мои бродилки по дому продолжались чуть больше часа, пока я не решила раз в пятый проверить спальню Барского на наличие в ней её хозяина.

Я услышала его голос, еще даже не успев завернуть за угол: громкий и определенно пьяный. Он небрежно растягивал, а точнее, кричал слова иностранной песни.

Лучше бы я этого не слышала. И не видела.

Барский сидел ко мне спиной в проеме моей спальни на полу, раскинув ноги в разные стороны. Он был ужасно пьян. Запах алкоголя, что стоял в коридоре, пропитал собой каждый куб воздуха, и казалось, что, если хоть немного впустить его в свои легкие, можно охмелеть самому.

Как же мне не хотелось со всем этим разбираться. И я даже подумала о том, чтобы наглым образом сбежать, сделав вид, что так и не нашла своего подопечного, и отправиться дальше на его поиски в бесконечные розовые сады.

— Я тебя слышу, — внезапно прохрипел Барский, опустив голову вниз.

Мне хотелось застонать в голос от развернувшейся перед моей спальней картины, когда я подошла к Максу ближе и встала к нему лицом. Две или три бутылки со спиртным было разбито (сколько точно, трудно было понять по большому количеству стекла), а их содержимое разлилось по полу, окрашивая его в винные цвета.

— Как ты догадался, что это я? — спросила, присаживаясь рядом и стараясь не задеть месиво из стекла и жидкости.