— Твои шаги, — пробубнил он, тяжело поднимая голову и ударяясь затылком об дверной косяк. — Такие легкие, — Макс смешно провел по воздуху пальчиками, будто играл на пианино, — и неторопливые. У матушки шпильки. У горничных невысокий каблук. Ты одна ходишь на плоской подошве.

Его замечания, казалось бы, такие незначительные, но все равно не переставали меня удивлять, даже восхищать. И немного пугать. Не хотелось бы, чтобы даже по таким мелочам Макс меня изучал. Всегда есть шанс быть раскрытой. Конечно, я больше себя успела накрутить, ведь в школьные годы духами не пользовалась, а обувь без каблуков носит каждая вторая девушка.

— Сделай с этим что-нибудь, — потребовал мой подопечный, вытянув руку вперед ладонью верх.

На подушечках слегка подрагивающих пальцев были небольшие осколки стекла, как и в самой ладони, а тоненькие струйки крови стекали вниз, к запястью, уже по засохшим дорожкам.

Я мысленно начала ругать себя за случайно оставленную открытой дверь в свою спальню. Не закрывать дверь, когда я нахожусь внутри, стало для меня привычкой, выработанной годами, но сейчас же это была просто оплошность, которой доставила себе только больше проблем.

— Пойдем, я обработаю раны.

Пальцами я обвила Барского за запястья, потянув на себя, помогая встать. Но он все равно умудрился вырвать здоровую руку и захватить с собой уцелевшую бутылку, нащупав её рядом со своим бедром. Медленно, стараясь обходить осколки и пролитый алкоголь, но мы все же дошли до его спальни, а там уже и до ванной, где хранилась аптечка.

Похоже, эта комната была одной из его самых любимых. Если в спальне было все довольно сдержанно и просто, то тут все кричало о роскоши: повсюду серо-белый мрамор с золотыми нитями в рисунке, душевая, джакузи и огромное зеркало во всю стену.

Я облокотила пьяное тело о шкафчик, ища пока все нужное для обработки. Макс времени не терял и, как только почувствовал опору, сразу же начал прикладываться к бутылке.

— И все-таки ты глу-па-я, — проговорил он по слогам с хмельной улыбкой на лице.

Наверное, за много лет у меня выработался иммунитет к обзывательствам и унижениям Барского, что от его слов ни один мускул на лице не дрогнул.

Я подняла за запястье его руку, что безвольно болталась вдоль тела, и принялась вытаскивать пинцетом острые осколки.

— Заметь, я единственная, кто может оказать тебе сейчас первую помощь. И на твоем месте я бы сто раз подумала, прежде чем меня обзывать.

— Это констатация факта, — сказал он, отмахнувшись, и чуть поморщился, когда я вытаскивала осколок, что успел глубже остальных просесть в кожу. — Ты же оставляешь почему-то дверь открытой, хотя знаешь, что я передвигаюсь, держась за стены.

— Твоя мама сказала, что у тебя есть трость.

Макс фыркнул и коротко рассмеялся.

— Я лучше сдохну, чем возьму эту палку в руки. Тем более как бы с ней я утащил столько бухла в свою комнату?

Не знаю, что так его вдруг развеселило и разболтало, но отсутствие стекла в ладони явно придало ему уверенности.

Макс был высоким молодым человеком. Еще в школе он отличался своей долговязостью, но тогда это смотрелось странно, как и у большинства подростков в целом.

Но мне показалось… Нет, мне определенно показалось то, что Барский сделал маленький, но все же шаг ко мне и чуть ссутулил плечи, став немного ниже. Если раньше моя макушка едва ли могла достать до его подбородка, то теперь его рот был на уровне моего лба.

Он сделал протяжный вдох, подавшись вперед еще чуть больше.

— Так ты и не дотащил, — подметила я и постаралась вложить в голос как можно больше спокойствия, хотя у самой бегали мурашки по позвоночнику.