В интересах карьеры ему была необходима семья. А многоопытная подруга со своим ребёнком в гармонический лад, созданный планами Михаила Петровича, не вписывалась.

Впрочем, как уже было сказано, своих проблем слушателям Михаил Петрович не навязывал. Был весел, артистичен и обаятелен.

В доме ему искренне радовались и любили.

И когда хозяйская дочка собралась замуж, то при составлении списка гостей вопроса о целесообразности приглашения Михаила Петровича даже не возникло. Он был в первых строках. Конечно! А как же без него? То-то он удивится и обрадуется! Как он вскричит от восторга! Какое оригинальное поздравление придумает! Он мастер на такие штуки!

И какой неожиданностью и сюрпризом будет для него это известие!

Поскольку дочка по выходным была дома неотлучно, о находившемся где-то в одиннадцати тысячах километрах от места событий женихе Михаил Петрович даже не догадывался.

И вот однажды в весенний солнечный субботний день в доме раздался звонок – стандартное и призывное «ти-линь» – две ноты, известные всем.

Хозяйская дочка открыла дверь.

Пришёл Михаил Петрович.

«Взрослых» дома не было – они уехали на дачу.

И дочка зазвала гостя в комнату. Она очень обрадовалась случаю вручить Михаилу Петровичу изящную маленькую беленькую глянцевую открыточку с двумя золотыми колечками и замечательной нераскрывшейся красной розой на длинном стебле. Вручить одному из первых! Ведь приглашения она как раз накануне написала.

Михаилу Петровичу было досадно не застать друзей, но сразу уйти он не мог. Поэтому он зашёл немного поболтать и вручить подарочек – ту самую нежно-лососевого цвета лампу-ракушку.

Отказавшись от чая и усевшись на стул, он принялся выспрашивать об успехах, о «школьной» жизни, о папе и маме, о даче. Феерично рассказал очередную то ли карибскую, то ли сибирскую историю. Сообщил, что ожидает приезда сына. И собрался уходить.

Тут хозяйская дочка, попросив немного подождать, вышла в соседнюю комнату и быстро вернулась оттуда с заветной открыткой. Торжественно и хитро улыбаясь, представляя, как просияет от удовольствия лицо гостя, она вручила ему приглашение.

Михаил Петрович с любопытством раскрыл открытку и прочитал текст.

Хозяйская дочка выжидательно смотрела на него.

Ещё бы! Это было первое врученное уведомление о свадьбе!

Дочка предполагала увидеть традиционный Михаил Петровичев восторг, услышать смешные поздравления, ну, или как минимум вопросы.

Но вместо этого она заметила, что лицо Михаила Петровича вытянулось, осунулось и покраснело. Михаил Петрович обомлел, онемел и потерял дар речи. Он опешил! Он был ошеломлён, шокирован, огорошен, сражён! Он был убит! Наповал!

Всегда оживлённое круглое лицо его стало каким-то замершим. Он неподвижно сидел, вглядываясь в хозяйку, словно не веря в происходящее. Страшное расстройство плавало в его небесно-голубых глазах. Вид его был настолько огорчённо-опустошённым, что хозяйская дочка почувствовала, что нанесла Михаилу Петровичу страшный удар – как будто дубиной по голове взяла и ударила. Сильно! Непоправимо!

Гость молчал.

И у хозяйки создалось впечатление, что она обманула и жестоко уязвила Михаила Петровича в самых лучших чувствах.

Будь ему лет на тридцать меньше, и имей он другое семейное положение, она подумала бы, что оскорбила его лично, отвергнув предложение руки и сердца. Которого ей, однако, никто не делал и даже не намекал ни на что подобное, и даже «виду не показывал».

«Чем же я так его… обескуражила?» – недоумевала она.

Михаил Петрович не произносил ни звука. И вопросов не задавал, поскольку был не в состоянии.

Поэтому хозяйской дочке пришлось как-то самостоятельно замазывать невольно причинённый моральный ущерб и озвучивать дату, время и место предстоящего мероприятия.