Семью Михаил Петрович не так давно после собственного увольнения из армии и выхода в отставку перевёз в Москву, а сам жил в Риге вместе с больной старушкой-матерью, которая никуда переезжать не хотела, да и не могла по состоянию здоровья, поскольку была «плоха» и часто лежала в больнице.

Был Михаил Петрович хорошим приятелем хозяина дома, своего «товарища по оружию», которого окружало много друзей, которого любили все и к которому тянулись, как к магниту, самые разные люди – от мала до велика – во всех смыслах этого выражения. Говорили, что побеседовать с ним – всё равно, что «Аргументы и факты» почитать, да ещё и заряд хорошего настроения получить.

Разные люди бывали в этом доме. И всегда здесь всем было хорошо. Потому и приходили они к этому тёплому очагу, ну и к сдобному пирогу тоже. Стол для гостей, приглашённых или внезапно заглянувших, накрывался всегда – вкусный и сытный. А главное, с хорошей дружеской атмосферой, весёлый, интересный и содержательный, с блистательными рассказами, уморительными байками, занимательными искромётными историями, добрым умным юмором, чудесными монологами хозяина дома и бесконечными взрывами хохота зачарованных слушателей.

Иногда гости оставляли о себе память в виде небольших подарков.

Так, в доме долго обитала забавная лампа-ночничок по имени Сергей Геннадьевич, подаренная когда-то этим самым Сергеем Геннадьевичем.

В память о Михаиле Петровиче тоже осталась лампа, сделанная им собственноручно из огромной ракушки, лично найденной в белой пене карибской волны на тёплом и ласковом кубинском песке. Зажигали её редко, потому что не знали, как поменять лампочку, – экономили. Свет, проступавший сквозь лососево-розовые бока ракушки, был приятным и успокаивающим – славным таким, тихим и нежным.

Нельзя сказать, чтобы герои вместе служили, но пути их пересекались.

И поскольку оба были весельчаками и балагурами, то поддерживали прекрасные отношения и в обычной жизни.

В тот год, когда Михаил Петрович остался в городе без семьи, он и зачастил в дом.

В доме чувствовали, как ему одиноко и тоскливо. И с радостью принимали у себя, дарили душевное тепло и общение, старались компенсировать пустоту, ну и вкусно накормить.

Хозяин дома и его дочка, «институтка, только что выпущенная», преподавали историю в разных учебных заведениях. Хозяйка была инженером и отменной кулинаркой.

В тот год Михаила Петровича тяготили две проблемы. Во-первых, тяжёлая и неизлечимая болезнь матери, за которой он безупречно и самоотверженно ухаживал. И во-вторых, судьба сына.

Михаил Петрович был лёгким человеком и никогда не «грузил» собеседников минорно-трагедийными нотами. Но проблемы озвучивал. И только хозяину дома. Но озвучивал, не обременяя и не отягощая. Просто открывал душу.

Проблема с матерью казалась неразрешимой.

Проблему с сыном можно было преодолеть. А состояла она в том, что у молодого человека имелась подруга, значительно превосходившая его по возрасту, а у подруги росла дочка.

И мальчик собирался на своей пассии жениться, потому что связь их была уже достаточно продолжительной, серьёзной, страстной, захватывающей и всеобъемлющей.

Михаил Петрович был не то, чтобы в отчаянии, чего он не показывал, но пребывал в сильном смятении, затруднении и непонимании, как предотвратить роковой шаг, который был ему не по нраву и который он сильно не одобрял. И не мог преодолеть замешательства, и не знал, что делать и как разубедить собственное чадо.

А сделать это было необходимо, поскольку мальчику в ближайшее время предстояли окончание вуза с громким названием и получение распределения.