– А про генерала Надеина забыл! Напишу и ему:

«Генералу Надеину. 13 мая, 1 час дня. Прислать немедленно в лощину северо-западнее от Тафашина две роты к батарее №15».

– К ночи надо подготовиться, к ночи надо подготовиться, – твердил генерал. К нему подошел полковник Савицкий:

– Что изволите, ваше превосходительство?

– Дело поправимо. Генерал Фок не дурак, – продолжал вслух свою мысль Фок, – он знает, что делает. Генерал Фок всегда будет прав, что бы ни случилось. Генерал Фок ранен в голову, а у раненых и контуженных кованые мозги…

Полковник Савицкий содрогнулся и отошел к ординарцам, но Фок его окликнул:

– Полковник, пошлите на позицию восемь двуколок патронов в распоряжение коменданта Третьякова. Он доносит, что там нет патронов. В чем дело? Сам отослал недавно две двуколки, а сейчас просит. Должно быть, отлегло от сердца. Кроме того, назначьте две роты в его личное распоряжение. Я иду в гору, ротам следовать за мной.

«Черт разберет этого человека, бормочет что-то несвязное, похож на сумасшедшего, а распоряжения дает дельные… Но все же бой он проспал. Просидел в тылу. Теперь трудно сделать что-нибудь существенное, – думал Савицкий. – Результаты боя были бы в наших руках при наличии одной запасной дивизии на Тафашине. Враг безумствует, наступая днем такими густыми колоннами. А нам нечем бить…

Неприятельские канонерки молчали.

Роты русских солдат вытянулись вдоль дороги. Генерал ехал впереди верхом. Чем выше в гору, тем больше попадалось раненых.

Фока остановили и подали ему новое донесение Третьякова:

«С левой стороны Самсона (между высотой №75 и Самсоном) идет 25—30 рот. Половина – колонной, половина— развернутым строем. С левого фланга позиции, в обход ее, идут две роты по воде. Большая масса верстах в четырех от нас. На левом фланге около 10—12 рот и двенадцать орудий».

– Что вы на это скажете, полковник?

Савицкий, слушая донесение, подсчитывал: «Двадцать пять плюс две, плюс десять, итого тридцать семь рот видимых, да черт знает сколько невидимых. А у нас: две плюс две, итого четыре».

– К вечеру, ваше превосходительство, группируются.

– Немедленно сообщите батарее Лапэрова, что стоит на левом фланге, о неприятеле, двигающемся по воде, – распорядился Фок. – Скорей к полковнику Третьякову.

Генерал пришпорил лошадь, но тут же осадил ее:

– Опять донесение. Читайте, полковник.

«Из-под Самсона близ высоты №75 двумя колоннами идут еще 7—8 рот. Двигается также артиллерия. Редут №9 совершенно срезан с левого фланга снарядами; траншея также попорчена, но люди еще держатся».

– Вперед, за мной! – крикнул Фок и ускакал.

Савицкий хотел следовать за ним, но его остановил обозный солдат:

– Ваше высокоблагородие, двух лошадей убило.

Полковник пустил лошадь вскачь, чтобы догнать начальника дивизии.

– Ваше превосходительство, двух лошадей, запряженных в двуколки, груженные патронами, убило. Есть опасность и за других.

– Доставить патроны Третьякову на людях.

– Зачем патроны на позицию, там их склад.

– Что же, по-вашему, начальник позиции врет и склад у него не горит?

– Патронные склады горят с треском, ваше превосходительство, как фейерверк.

– Расследуйте. Если патроны в складе около батареи №10 есть, то отправьте двуколки в тыл.

Поднявшись на шоссе, Фок пошел медленно. Генерал бросал беспокойные взгляды на предгорья Самсона, в ближайшие овраги, на полотно железной дороги, разыскивая расположение батарей и цепей противника. Оглядываясь и несколько приседая при свисте пуль, он рассматривал батареи, покалеченные и уже покинутые русскими.

За батареей №10 дорога шла по совершенно открытой местности, а до ближайших окопов было не менее четырехсот шагов. Генерал сел на камень. Неприятельские снаряды сыпались теперь исключительно на окопы и прилегающие к ним овраги. Клубы пыли и дыма висели над головами защитников. Свинцовые шарики и острые осколки густо сыпались сверху, резко хлестали по стенкам траншей и деревянным укрытиям. Нельзя было высунуть головы. Шрапнельный дождь сменялся взрывами снарядов.