– Павел, – обратился он к старпому, – лоцман будет в восемнадцать часов. К семнадцати часам готовь машину и снимайся с якоря. Пойдём ближе к внутреннему рейду, там возьмём лоцмана. Выгрузка в Гуле будет в доках. Проходная осадка для захода в шлюз четыре метра. Я уже отдал команду откачивать балласт, так что смотри за осадкой. Выйдешь на четыре метра и останавливай откачку.

– Добро. За переход запасы топлива и воды уменьшились, пойду, проверю, что будет с остойчивостью.

– Это правильно, – согласился капитан. – Закончишь с балластом, посмотри проходную высоту под мостами, может быть, придётся мачту положить.

Все занялись своими текущими обязанностями: матросы начали расчехлять караван, механик настроил насосы и откачивал балласт, старпом рассчитывал метацентрическую высоту в соответствии с новыми данными по осадке, капитан продолжил обход судна, – как вдруг судно слегка качнулось и стало резко заваливаться на правый борт. Пролетая мимо пускателей балластных насосов, стармех едва успел нажать кнопку «стоп». Матросы, находившиеся на караване, чуть было не скатились за борт. Накренившись, судно качнулось и замерло на отметке кренометра тридцать градусов.

– Машинное отделение, – разнеслось по судовой трансляции, – что случилось?! Что вы качаете, и куда?!

– Выполняем распоряжение капитана по откачке балласта. Осушили форпик, первую, вторую, третью и четвёртую цистерны. Пятая и шестая стоят на откачке. Сейчас насосы остановлены и клапана перекрыты до выяснения обстоятельств.

– Тогда откуда такой крен?

– Оба насоса откачивали равномерно. По нашим приборам уровень балласта в танках практически одинаковый.

– Хорошо! Боцману промерить балластные танки и доложить на мостик! – неслось из репродукторов судовой трансляции.

Судно больше не кренилось. Это позволило всем немного успокоиться и приступить к анализу происшествия. Замер балласта ручным способом при крене судна в тридцать градусов оказался попросту невозможным. Проанализировав ситуацию, и чтобы как-то исправить положение (не стоять же на рейде с таким креном), решили принять немного балласта в цистерны левого борта. Механики направились в машинное отделение исполнять указание. Капитан, сомневаясь в правильности действий механиков, отправился за ними, а старпом, исходя из новой информации по балласту, вновь принялся за расчёты остойчивости. Не успел балластный насос отработать и пяти минут, как судно начало выравниваться. Постепенно крен начал уменьшаться и при значении пять градусов судно, качнувшись на волне от проходящего неподалёку судна, резко накренилась на противоположный борт. Пролетая мимо пускателя, стармех успел нажать кнопку «стоп» и бросился закрывать клапана балластной системы. Стрелка кренометра замерла на значении тридцать пять градусов левого борта. Убедившись, что ошибка механиков исключена, капитан отправился на мостик к старпому.

– Ну, что у тебя получается?

– При этих значениях балласта остойчивость должна быть немного положительная, а в реальности выходит нулевая.

– Механики утром подняли остатки топлива, где-то тонн десять, в отстойные цистерны.

– Ну, тогда всё сходится.

– Хорошо. Пусть механики равномерно пополнят балласт в пятой и шестой цистернах до уровня ватерлинии. Если будет мало для выравнивания крена, принимай балласт в основные бортовые: третью и четвёртую цистерны.

– Добро. Так и сделаем.

– После выравнивания крена, проверь окончательную осадку судна, – распорядился капитан и вновь отправился к механикам, от которых сейчас зависело многое, если не всё.

Только к вечеру, благодаря манипуляциям с остатками топлива, питьевой воды и балласта, удалось добиться небольшой положительной остойчивости суда. К назначенному времени подготовили машину, снялись с якоря, аккуратно маневрируя, зашли в устье Хамбера и приняли лоцмана на борт. Приливная волна уже зашла в русло реки и лоцман, удобно устроившись в кресле рулевого у штурвала, попросил увеличить ход до среднего. Проверив маневренность и управляемость судна, несмотря на небольшой, до пяти-семи градусов крен на поворотах, попросил увеличить до полного ход судна. Приливное течение усилилось, машина работала на полных оборотах, и судно уже неслось по реке с немыслимой для него скоростью в семнадцать узлов. На очередном крутом повороте оно накренилось до пятнадцати градусов, качнулось, словно раздумывая принять вертикальное положение или продолжать крениться, но благополучно встало почти на ровный киль. Весь экипаж после таких маневров высыпал на палубу со спасательными жилетами в руках, и только лоцман, безмятежно развалившись в кресле и покуривая сигарету, управлял судном. Будучи уверенным, что для судов-лесовозов это нормальный крен, он был абсолютно спокоен. Если судно успешно совершило длительный морской переход, то в реке ему ничего не может угрожать, кроме посадки на мель. Что ни говори, а любые неприятности когда-то заканчиваются. Так и этот опасный рейс подходил к концу. Благополучно дошли до места назначения, по большой воде прошлюзовались и ошвартовались к месту выгрузки. Лоцман, приняв в качестве подарка бутылку водки вместо традиционного блока сигарет, немного обиженным сошёл на берег. Капитану пришлось долго извиняться перед ним, что на судне нет, не только что блока, но и не единой сигаретки, и даже показал таможенную декларацию, где у всех членов экипажа в графе «сигареты» стоял прочерк. Так получилось, что на отходе было не до сигарет, а сменный экипаж оставил судовую лавку совершенно пустой. Запасы собственных сигарет закончились ещё в рейсе. Кто-то мог перетерпеть их отсутствие, а заядлым курильщикам пришлось перетрясти все судовые пепельницы в поисках хоть крошки табака. Лоцман ушёл, а на борт поднялись представители власти. Офицеры пограничной, санитарной и таможенной служб в сопровождении офицера полиции, пройдя в офис капитана, занялись изучением представленных капитаном документов. Обычная процедура для оформления пришедшего в порт судна.