– Не дом. Алтарь. Не стены – раны.

И кровь здесь в каждом камне.

Я подошла, они запели плач…

без лиры гимн.

Клитеместра (спокойно, почти ласково):

– Входи, троянская певичка и не бойся.

Не в Трое ты.

Здесь не сжигают города.

Хоронят здесь мужчин.

Кассандра (ровно, без страха):

– Я не боюсь.

Я знаю, Клитеместра,

Не к ужину звала ты,

А к расплате…

(тих и скорбно):

Нашли друг друга жертва и палач.

Клитеместра (голос холоден, приближается):

– Пророчицей себя зовешь? Всё знаешь и пришла?

Ну что ж, тому и быть – покорствуй року.

Хотя, ты не пророчица… Игрушка! Копьем добытая в бою.

В одной постели с ним. И что?

Он спит с тобой лишь в память о сгоревшей Трое.

Победа ты его.

И моя тень.

Кассандра (тихо, но в голосе – пламя):

– А ты… моя. Даже, когда глаза закрыты, вижу…

Как бьёшься ты у алтаря,

кричишь, когда над дочерью твоей поднялся нож.

Он не уходит – этот крик.

Живёт в тебе.

И говорит с тобой.

Клитеместра (пауза, глухо):

– Не смей!

Боль девочки моей – твой голос.

И смерть её в твоих в глазах.

Не жертва ты.

А только эхо зла.

Напоминание о горькой доли.

Кассандра (усмехнувшись):

– Ты так смела, что я почти рабыня, а царская одежда на тебе.

Но ты же знаешь, что не власть под ней – непрожитая рана.

И кровоточит много лет, болит, взывает к мести.

Клитеместра (теперь жёстко):

– Пропела смертное посланье, плач свой роковой?

Тогда молчи! Смирись судьбе… И знай!

Убью я вас. Его сначала, а затем тебя.

В возмездие богов не верю.

Только в меч. В его я верю правду.

И только кровь заставит тишину молчать.

Кассандра (горько):

– Убьешь?

И мужа и меня? Чего добьешься ты?

Он не отступит этот крик – Ифигении.

Будет в памяти твоей всегда.

Не как вдова достанешься потомкам – как амазонка.

И имя твоё – «Месть».

Клитеместра (сдержанно, с горечью):

– Что знаешь ты – собака чужеземка, о том, как молча стонет мать?

Не Месть – Я. Боль.

Я храм, затопленный слезами. Гроб для памяти.

И дочь, Ифигения за моей спиной. Как дым.

Она не просит. Ждет возмездия и кары.

Тебя не как врага убью и не из мести.

Как знание, которое мешает жить.

Как голос, от которого не отвернуться.

И что мешает спать.

Кассандра:

– Тогда веди меня.

Веди к ножу. Веди ко мраку, где для слов нет места.

С открытыми глазами смерть приму.

Для смертных радость умереть со славой.

(Молчание. Долгое. Они стоят. Две женщины. Два знания. Две судьбы.)

Клитеместра (почти с благоговением):

– Как смеешь говорить ты…

так правдиво.

Ладно… проходи.

Кассандра (шёпотом, уже ступая внутрь):

– Я уже здесь.

И я не жертва.

Проклятие богов, чтоб знать и видеть все.

Ты не меня убьешь, ты зеркало пронзишь и там себя увидишь.

Настоящую. Без тела.

Ты истину заставишь молчать.

И нет тому прощенья и пощады.

(Обе уходят внутрь. Порог – пуст. Но кажется, он пульсирует, как рана.)

Анна подняла глаза.

Публика была разная. Кто-то напряжён. Кто-то равнодушен. Кто-то ушёл в себя. Она вновь погрузилась в спектакль.

Сцена: Внутренняя часть дворца. За сценой слышен плеск воды, вкрадчивый голос Клитеместры. В центре – занавес, символизирующий вход в баню. Свет – приглушённый, как перед бурей. Тишина, шаги, звуки воды – царь вошёл в баню, затем – голос.

Агамемнон (голос расслабленный, безмятежный):

– Как славен день, когда с победой возвращаешься в свой дом.

Где тебя ждут.

Сними с меня тяжёлые одежды, Клитеместра.

Они мне давят грудь. В них трудно мне дышать.

Пусть смоет всё вода: и кровь, и пот войны, и пыль троянских стен.

Клитеместра (мягко, вкрадчиво, заботливо):

– Царь, мой герой, устал ты, отдохни.

Ты снова дома. Наслаждайся. Пена на воде – как мёд.

Забудь про пыль и гром войны. Помою я тебя.