— Куда мы едем?

— В замок, — ответила Лаисса.

Ее гнедая кобыла поравнялась с конем Губерта. В отличие, от измученной и готовой упасть в обморок меня, Лаисса держалась прямо и, кажется, получала удовольствие от езды.

Замок… Хотя, чему, собственно, удивляться? В такой одежде, эти ребята едва ли вписались бы в интерьер современной квартиры или таунхауса.

И, тем не менее, мой скептический разум отказывался принимать это как реальность. Конечно, я слышала про реинкарнацию, но никогда не верила в нее, хотя теоретически допускала вероятность загробной жизни.

Господи, неужели это и, правда, наяву? Со мной? И куда же меня все-таки занесло? Другая страна, другая эпоха, или… под ложечкой затаился ледяной комок. Другой мир?..

Я вспомнила книги о попаданцах, которые запоем читала мама. Мама… при мысли о ней мне стало по-настоящему страшно. Как она это переживет? Конечно, у нее останется моя младшая сестра, но потерять ребенка… И хотя своих детей я завести не успела, этого и не требовалось, чтобы вообразить горе матери, которой придется хоронить любимую дочь.

В глазах защипало. Я хочу к ним. Хочу вернуться! Я должна, должна!

— Ты чего? — пробасил Губерт. — А ну брось мокроту разводить.

Мне было плевать. Слезы текли по щекам, рыдания душили изнутри, хоть пока я и не давала им вырваться наружу. Но надолго ли меня хватит?

— Не скули, — повторил Губерт. В его голосе звякнули угрожающие нотки.

Я всхлипнула и притихла. Кто знает, чего можно ждать от этого лохматого чудища?

3. Глава 3

Казалось, мы ехали уже полдня, хотя в действительности прошло, наверное, меньше часа. Лошадь шла рысью, и при каждом ее движении меня чуть подкидывало, а потом я плюхалась обратно на круп. Кости болели, а зад, как я смутно подозревала, превратился в сплошной синяк. К горлу подступала тошнота. Повезло еще, что на лошадь меня усадили «по-дамски» - так, что ноги свешивались с одной стороны, иначе, в довесок к отбитым ягодицам я получила бы мышечную боль.

Чтобы отвлечься от физических ощущений и хоть чем-то занять взбудораженный разум, я рассматривала пейзаж.

И он действительно стоил того! Вересковая пустошь осталась позади, и теперь наш путь лежал через луг. Мы пересекли его резвым галопом и подошли к ущелью. По обе стороны тянулась поросшая травой скалистая гряда. В низине, тут и там торчали из-под земли укутанные мхом валуны. Меж ними, извиваясь, прокладывал дорогу глубокий ручей. Вода в нем была такой чистой, что проглядывались мелкие камешки на дне. Справа и слева, от узкой колеи и до подножия скал раскинулось изумрудное море травы, пронизанное всполохами луговых цветов – желтых, белых, розовых и голубых.

Зачарованная этой фантастической красотой я на какое-то время забыла, как именно здесь очутилась и что было со мной «до».

— Эй, цыпа, пить хочешь? — хриплый бас Губерта прозвучал над ухом.

Я вздрогнула, чем сорвала с его губ короткий смешок.

— Экая ты шуганная, — гоготнул он. — Вот, держи.

Перед моим лицом оказался небольшой кожаный мешок, затянутый шнурком. Из отверстия торчала деревянная пробка.

При мысли о воде пересохшее горло заныло еще больше.

Я выхватила флягу из руки Губерта, выдернула пробку и жадно хлебнула. Жидкое пламя прокатилось по горлу, а затем устремилось вниз, к желудку. Я зашлась в кашле.

— Что это? Это… виски?

Никогда не любила крепкий алкоголь. А тот, которым так любезно угостил меня лохматый дикарь, был не просто крепким, а термоядерным, как дедовский самогон.

Губерт расхохотался.

— Что, родители пить не научили? Стыдоба!

Рассудив, что мнение об особенностях здешнего воспитания лучше держать при себе, я исподлобья зыркнула на Губерта и вернула ему флягу.