– Ну всё, хорош. Её Величество наблюдает за тобою с укором.

Голос долговязого полицейского поменялся. В нём был страх? Подобострастие? Металлическая дверь перед нами распахнулась. В проёме появился ещё один правоохранитель. Высокий, лощёный, с аккуратными ладонями.

Он посмотрел на своих коллег, как на мусор под ногами. Потом перевёл взгляд на меня. В его градации я был даже мельче мусора. Вздохнул.

– Это и есть убивец? Мать честная. С какой только падалью дорогому Фёдору Михайловичу не приходится работать…

– И это я его отмыл! – просиял высокий полицейский. – А так – вы бы вообще упали, господин!

– Помолчи, – осадил его лощёный коп. – Так, Михалыч, усаживай его на стул. А ты – свободен.

– Вот, – длинный полицейский протянул монеты. – Его богатство. Семьдесят пять, я пересчитал. Ежели хоть грош…

– Свободен! – рявкнул лощёный, принимая мелочь. – Что неясного?

Стальная дверь закрылась изнутри. В целом всё отделение полиции производило неплохое впечатление. Но конкретно эта комната была, будто из другого мира. Паркет на полу. Удобная, дорогая мебель. Огромный стол. На стенах – зелёные обои с позолотой. А в углу стоял… Кофейный аппарат!

На столе – некое подобие печатной машинки. Но уж очень мудрёный аппарат. Оба полицейских стояли рядом. Наручники с меня никто не снимал: руки были спереди. Для удобства я положил их на стол. Браслеты натерли влажную кожу.

Долго ждать не пришлось. В красивый кабинет вошёл ещё один мужчина в форме. Китель сидел, как влитой. Воротничок рубашки стоял. Полицейский был похож на актёра, настолько он был ярок в своем образе.

– Так-так… – сказал он, посмотрев какие-то документы. – Ну что ж, будем дознаваться… Ты и есть убийца?

Следователь выразительно посмотрел на меня. На каждом его погоне было по одной большой звезде. В глазах – тоска, усталость. Не дожидаясь ответа, мужчина подошёл к аппарату и нажал на кнопку.

– Ты не молчи, – бросил следователь через спину. – Я тишину не люблю, знаешь ли.

– А разве… – начал я. – Вы не должны выяснить мои данные? Зачитать права… Предложить адвоката?

Мужчина картинно хлопнул себя по лбу. Мол, какой рассеянный. Остальные полицейские подобострастно рассмеялись.

– Должен! – ответил мужчина, не оборачиваясь. – А смысл? Уже десятый час. Адвоката мы будем ждать до поздней ночи. Права твои в Конституции записаны. Читать умеешь? Я тебе в острог вышлю экземпляр. Ежели цензура пропустит. А данные… В рапорте написано, что ты скрыл всю информацию, за исключением своего имени.

– Верно… – поразился я. – Верно. Меня зовут Семён. Остального я не помню.

Полицейский подошёл к столу и жестом указал мне на другой стул. Я сел. От мягкости ноги сразу подогнулись. Боже мой, до чего же я устал! Один из коров снял наручники – я растер запястья.

Первый день в незнакомом мире – и уже сплошные проблемы. Следователь отпил глоток, сморщился и придвинул кружку ко мне.

– На, пей, – сказал он. – Отвратительный кофе. У тебя вкуса нет, тебе всё равно. Чего добру пропадать? А мне, дорогой убивец, эстетически неприятно иметь дело с подобным кофе.

Двое полицейских вновь подобострастно рассмеялись. Я не стал спорить, отхлебнул напиток. Вкус был… Потрясающим! Такого ароматного и насыщенного кофе я не пил вообще никогда. Сделал ещё глоток, непроизвольно простонал. Тут уже настал черёд следователя хохотать.

– Ну, рассказывай, сомелье, – приказал он. – Что ты сделал с Анатолием Михайловичем Горбуновым? Ценнейший сотрудник центра переработки, между прочим! Был.

Я вновь хотел заговорить о своих правах. Потребовать адвоката и обвинение в письменной форме. Даром что ли я ходил на уроки по правам человека в школе? Но следователь странным образом располагал к себе. Лицо у него было… человеческим? Я почему-то решил не спорить с ним.