– Евгеньевич, но хоть пятисоточку. Я верну. Ты же меня знаешь.

– Леш, сколько букв в слове «отвяжись от меня» ты не понял? – жестко сформулировал Волконский. – А так – да. Я тебя знаю, братец!

Леха захлопал глазами, понимая, что ловить тут нечего.

«Странное существо, – тем временем подумал про него Волконский, – жрать, спать и иногда алименты платить. На большее не годен. Впрочем, мужик с руками. Просто заблудился и едва ли дорогу отыщет. Потому что без стерженька персонаж».

Деньги Алексею скинули дней через пять. Тот первым делом основательно нализался. Но Фордец вызвался отвезти размякшего от алкоголя товарища на вокзал. Попрощались. В квартире стало свободнее.

Еще через пару дней вышел срок убывать и Арслану. Он вылетал из «Шарика», как в здешних краях называли Шереметьево. От извоза отказался.

– Парни, тут прямой автобус. А вам мотаться – не ближний свет. Сяду, спокойно доеду. Времени – вагон.

Роман обнял Арслана как младшего брата. Сергей пожал товарищу руку.

Начальник участка остался один со всем клубком проблем Террикона. С его текущими крышами, ветхой «чугунякой» канализации, водой в подвалах, мусором и прочим списком известных «радостей».

В один из дней Волконский шел в свой офис ранним часом, когда только-только забрезжил рассвет. Городок еще спал. Лишь одна фигура приближалась навстречу. Это была бабка из шестнадцатого дома. Роман уже успел несколько дней назад с ней познакомиться. Старушка приходила в офис и требовала выдать ей справку с датой следующего месяца. Роману пришлось приложить максимум аргументации, чтобы заверить жительницу, что он никуда не денется и выдаст документ, как только он реально будет нужен. Без нарушений – с датой дня обращения, а не загодя.

– Роман Евгеньевич, здравствуйте! – поприветствовала начальника старушка.

– Доброе утро!

– Мне сейчас навстречу сынок Людмилы попался, – бабка схватила Романа за локоть, что было не очень приятно. – Тащил телевизор. Из дома, поди, тащил. Ты Людке скажи, если она дежурит.

Людмила была диспетчером в конторе, которая заведовала коммунальными сетями всего Террикона. Их офис располагался над «Добрым домом», на втором этаже здания.

Волконский высвободил локоть:

– Хорошо, если дежурит, скажу. Но куда в такую рань можно тащить телевизор?

– Да бог же его знает, – с досадой ответила старуха, хлопая себя руками по бокам. – Побегу я, Рома. К врачу на восемь записана. Боюсь опоздать.

– Бегите, – кивнул Волконский, – все передам.

– Ага, передай. Этот гад мать по миру пустит. Наркоман и пьянь беспутная!

Бабка припустила прочь. Роман хмыкнул и тоже пошел своим курсом.

Днем пришло письмо из офиса: требовали, чтобы все работники участка сделали прививку от коронавируса.

Юля отпросилась с работы, чтобы записаться. Потом – чтобы сделать укол. Далее стала спекулировать недомоганием после укола. Это превращалось в полноценный отпуск, дамочка без зазрения совести большую часть времени просиживала дома.

– Роман Евгеньевич, такие последствия у меня от этой прививки. Тошнит, обмороки. Я умру, наверное.

– Юля, я тоже сделал. Прекрасно себя чувствую. Скоро вот на вторую прививку поеду.

– Ну, у каждого свой организм, Роман Евгеньевич.

И тянул ее фронт начальник, проклиная себя за все на свете.

Однажды в офис зашел отец этой самой Юли. Искал дочь, которая в очередной раз отлынивала от работы, сославшись на температуру.

– Нет ее, все никак от прививки не отойдет. Дурацкий коронавирус, сколько народу покосил, – сообщил отцу Волконский. – Вы наберите ее по телефону.

– Да, конечно, – кивнул папаша. – Только вот не пойму, о какой прививке речь? Мы с ней вместе в торговом комплексе на МКАДе прививку делали. Ну как делали. Тысячу в паспорт – и через пятнадцать минут справка. С чего ей болеть-то.