— Да? — я выгнула бровь. — И чему мне верить, Даниил? В нашу последнюю встречу перед отъездом ты сказал, что ты всех позвал.

— Настя!

— Закрой рот! — я сбросила руки парня с плеч. — Захлопни свою варежку! Ты уехал, свалил в свою Америку. Моя жизнь наладилась. Никто за три года ни разу не оскорбил меня. Ни разу! Пока не вернулся ты. Почему? Почему ты появляешься в моей жизни, и всё идёт под откос? Почему ты оскорбляешь, а потом целуешь? Так… Так… — дыхание оборвалось, слова закончились. — Я уродлива, знаю. Знаю всё прекрасно. Знаю…

— Дура! — Царицын дёрнул меня на себя, словно тряпичную куклу. Впечатал в грудную клетку, склонился к уху и яростно зашипел: — Никого красивее в жизни не видел. Никого.

Я охнула и зажмурилась, когда перед глазами всё поплыло от резкого перемещения в пространстве. Я оказалась лежащей на спине на кровати, а Царицын придавливающим меня к ней весом немаленького тела.

— Ты заблокировала меня сразу. Не дала шанса извиниться. Я так ждал тебя, — лбом вжался в мой, дыханием опаляя кожу. — До последней минуты выискивал взглядом в толпе. Не было спора. Не было, маленькая моя…

— Мне плевать, — зажмурилась.

Сказать ему, что я всё же приехала тогда, что стояла и видела его в аэропорту, не смогла. Не могла признаться в своей слабости и бесхребетности.

— Уходи, Даниил. Прошу.

Царицын вдруг на руках отжался, носом по линии челюсти прошёлся. С такой жадностью втягивая в лёгкие мой запах, что голова закружилась. После чего поймал мой взгляд. В карих глазах бушевала ярость. И бешенство. Царицын сощурился и, не разрывая контакта глаз, длинно провёл языком по шраму на щеке.

Сердце остановилось. Это было… слишком.

Потому что Царицын причмокнул губами, облизнулся и довольно улыбнулся. Снова медленно, самым кончиком языка проведя по шраму. Прижался губами.

А потом соскочил с кровати, будто ничего не произошло.

— Всё, что я тогда сказал, было ложью, Настя. Оправдываться не стану, потому что оправдания мне нет. Уже тогда любил.

Пожал плечами и к двери пошёл. Взялся за ручку, обернулся.

— Вкусная.

Облизнул губы и покинул комнату, закрыв дверь. Я только в недоумении на дверь могла таращиться. Чёртов Царицын. Снова пришёл и всё с ног на голову перевернул. И как только у него это выходит?

13. Глава 12

Настя

Сегодня на улице шёл мерзкий и монотонный дождь, из-за чего дико клонило в сон и не хотелось вылезать из-под одеяла. Кое-как смогла всё проснуться, поднять невероятно тяжёлые веки и собраться в школу, постоянно и ежеминутно зевая. Ёжась и поджимая пальчики на ногах, всунула ноги в тапочки с собачками, которые когда-то на Новый год мне подарил Даниил, и пошла в ванную. Умылась холодной водой, собрала волосы в высокий хвост.

Взяла с полочки косметичку, вжикнула молнией. Замерла. Взгляд перевела на своё отражение. Бледная, почти белая. Только глаза голубые блестят на половину лица. И шрам резко выделяется. Подняла руку, пальцами провела по нему, чувствуя рельеф. Как же я его ненавижу. Сколько раз я представляла, как проснусь утром, а его уже на моём лице нет. Что он просто исчез. Разгладился. Слился цветом с моей кожей.

Но каждое утро меня ждало разочарование.

Вновь мысли вернулись к Царицыну. Всю ночь снился он. Его глаза. Его губы, шепчущие нежности. Он вновь целовал шрам. Как там, на лестнице, лишая меня мыслей. И как вчера. Несколько раз. Будто ему не было противно. Будто шрам совсем его не отпугивал.

Даниил всегда умел заставить меня чувствовать себя особенной. Прекрасной. Единственной.

Те два года дружбы между нами были особенными. Царицын всегда затыкал всех, кто смел сказать хоть одно гадкое слово в мою сторону. Высмеять мою особенность. Даже если просто кто-то смотрел косо. Он ввязывался в драки, ругался. А я только тихо млела. Вздыхала мечтательно и перед сном представляла, наше будущее. Как он влюбится в меня без памяти однажды. Просто увидит однажды, что я красивая. С той стороны, которую не тронули клыки собак.