В глазах Брицелла промелькнуло понимание, смешанное с озадаченностью. Уж он-то, типичный уроженец Империи, прекрасно понимал значение имени целителя и никак не ожидал встретить соотечественника-жреца. Бейона довольно равнодушно скользнула взором (не взглядом, а именно взором) по серому пропыленному гамбезону и щупловатой фигуре чародея и вернулась к петельщикам.

– Коль так получилось, что, будучи гостем в вашем королевстве, я принимаю вас в своем лагере как почетных гостей, – продолжал Валлан, – предлагаю присесть. Хотя ничего более удобного, чем седла, у нас не найдется.

– Мы благодарим тебя, Валлан, восьмой барон Берсан, – ответила за всех Бейона, – и принимаем приглашение.

Она величаво присела, расправила складки юбки-брюк из темно-синего камлота, перебросила через плечо косу, плотно обмотанную прошитой серебряной нитью тесьмой, улыбнулась. У всех без исключения от ее улыбки поползли мурашки между лопаток. Лабон даже незаметно щипнул себя за ногу через штанину, чтобы не пялиться, как деревенский паренек, впервые в жизни попавший на ярмарку.

Брицелл устроился по правую от Бейоны руку. Трегетренцы расположились напротив. По знаку Валлана Рохля подал ему щенка. Капитан гвардии почесал недавно прозревшего детеныша за ухом, перевернул на спину, пощекотал пальцем брюшко.

– Любишь собак, барон Берсан? – снова улыбнулась, ослепительно сверкнув зубами, Бейона. – В королевском замке в Фан-Белле еще выращивают боевых сидовских собак…

Капитан конных егерей хмыкнул:

– Кое-кто воочию столкнулся с их зубами.

– Не будем об этом. Барон Берсан, вы возвращаетесь с Севера… – полувопрос-полуутверждение.

Валлан кивнул:

– Да, миледи. Имею при себе письмо моего государя к Экхарду. Если желаешь…

– Не стоит. Меня уведомили о твоем отряде еще в конце липоцвета.

– По-моему, тогда канцлером был еще Тарлек Двухносый.

– Истинно так. Но и я не с помойки ко двору попала. – В голосе Бейоны прорезался металл. – Мне известно, целью вашего похода было – извести Мак Кехту.

– Это так.

– Удалось?

Валлан передал первого щенка Рохле. Взял второго.

– Барон Берсан!

– Прости, миледи. Задумался. Да, удалось.

– Значит, Мак Кехты больше нет?

– Значит, нет.

Брицелл закивал одобрительно.

– Это хорошо, – сдержанно произнесла леди-канцлер. – Ты очень немногословен, барон Берсан.

– Мое оружие секира, а не язык, миледи.

– Я это чувствую. – Бейона прищурила черный глаз. – Мне кажется, король Витгольд сделал правильный выбор. Да и принцессе Селине явно повезло.

Лабон зашевелился, словно порываясь сморозить шуточку посолонее, но сдержался, чтоб не нарваться на гнев командира.

– Благодарю от имени его величества короля Витгольда за одобренный выбор. Слухи так быстро ширятся по Ард’э’Клуэну?

– Нет, почему же? Просто его величество Экхард Второй отправлял гонцов с письмами к трегетренскому государю. Сведения, барон Берсан, из первых уст, а вовсе не от купцов-караванщиков.

– Почему Второй? – взял быка за рога петельщик.

– Потому, что его королевское величество, хранитель знамени Белого Оленя, опора Ард’э’Клуэна, Экхард скончался ночью, последовавшей за двадцать вторым днем жнивца.

– Король Экхард не был молод, но на здоровье не жаловался.

– Удар. Так бывает всегда – те, кто жалуется, живут дольше. В заботах о благе королевства его покойное величество не обращал внимания на собственные недуги.

Валлан не стал возражать, но по его лицу, как по свитку, можно было прочесть, что он прекрасно знает, как именно король Экхард заботился о государстве.

– Корону принял принц Хардвар. Вместе с королевской приставкой к имени – Эк. Так принято в Ард’э’Клуэне.