Когда я потянулся, чтобы снять бутылочку с полки, две руки вдруг ухватили меня за складки на боках, изящно именуемые ручками любви, и кто-то прямо в ухо крикнул: «Бух!». Я вздрогнул и приложился головой к стеклу стойки. В ярости обернулся – и увидел сестру.

– Посмотрел бы ты на свою голову! – насмешливо бросила она. – Черт, я никогда не устану тобой любоваться. Ладно, теперь пусть мой ученый братец скажет, как прошел первый день в школе.

Она пригладила воротничок моей рубашки, лукаво улыбаясь, и я чертыхнулся, заметив, что она приподнялась на цыпочки, чтобы таким образом унизить меня своим высоким ростом.

– Привет, Сюзель, а ты не хочешь пойти посмотреть, нет ли меня где-то в другом месте?

Она взяла меня за плечо и, подталкивая, заставила пройти через зал. Другой рукой она прижимала к животу пачку флаеров чрезвычайно агрессивной расцветки – ядовито-зеленых с оранжевым – и раздавала их, переходя от столика к столику.

– Фу-у, ну же, Симеон, сколько можно злиться? Что, по-твоему, я должна была сделать – оставить тебя испечься в поле?

Я вывернулся из захвата и метнул в нее убийственный взгляд.

– У тебя были и другие возможности, кроме этих двух, Сюзель.

– Были, но не лучшие. Прекрати дуться, это несерьезно! Здесь хорошо, ты попал в Полночную школу, так пользуйся этим! И кончай дуться на меня, это… Ох!

Она умолкла, потому что Кальцифер высунул из кармана кончик носа.

– Ты… ты сам сотворил себе огонька?

Я почесал своего элементаля под подбородком.

– Верно подмечено, капитан Очевидность!

– Пришлось основательно потрудиться?

Я решил соврать, чтобы ей неповадно было.

– Ничуть. Как ты и сказала, проще некуда.

– И как же зовется этот маленький покоритель сердец?

Я не смог удержаться от улыбки. Она все-таки умеет сказать, тут не поспоришь.

– Кальцифер[14].

Печаль, затуманившая лицо Сюзель, растаяла, и она рассмеялась.

– И почему я не удивлена? Это же мой маленький умный братец, как всегда!

Она обхватила мою голову за ушами и, смеясь, покрутила ее туда-сюда. В одно мгновение горечь двух последних недель прошла. Но я не хотел прощать сестру слишком быстро.

– А что это у тебя? – спросил я, выхватив один флаер у нее из рук и наскоро просмотрев.

– Приглашения на Хэллоуин! – похвалилась она.

Я скривился. Сюзель вздумала использовать для описания Хэллоуина и прочей информации, типичной для Полдня, безупречно четкий алфавит Полночи. Когда-нибудь страсть этой девочки к совершенству меня доконает.

– Дирекция в курсе, что этот праздник не привился в здешней части мира Полдня?

Сюзель, пропустив мое замечание мимо ушей, озаряет столики одной из своих улыбок экстра-класса. В глазах слушателей загораются искорки, они расхватывают флаеры.

– Не болтай глупостей, – одернула она меня. – Это прекрасный повод, для того чтобы дать полночникам распробовать удовольствия Полдня, тебе не кажется?

– Ну-ну… Значит, ты насмотрелась американских сериалов и пользуешься неведением администрации, чтобы подсадить народ на свое увлечение?

Сюзель только рассмеялась. Я засунул один флаер в карман.

– Давай о другом! Удалось тебе попасть в спокойную комнату? – поинтересовалась она. – Вампирам не так-то легко угодить, когда речь идет о совместном проживании.

– Все в порядке, кстати, это мои товарищи, – уточнил я в надежде, что она оставит нас в покое.

Куда там!

Сюзель выбирает самую милую улыбку из своего арсенала и усаживается рядом со мной, лицом к Жоэлю и Колену, которые сидят с раскрытыми ртами.

– Мне кажется, или я тебя знаю? – спрашивает она у лича, нахмурив брови.

– О, понимаешь ли, такие черты лица, как у меня, можно часто встретить, – отвечает Жоэль.