– Они там, – снова заговорила женщина в белом, кивая куда-то за пределы тумана. – Ты заставил их ждать.

– Кого? – с дрожью спросил он.

Ответ она не дала, но в этот момент голоса вокруг стали громче. Теперь он различал отдельные фразы.

Этот голос пробежал по его коже ледяной волной. Он зазвучал так ясно, так знакомо, что Сергей замер на месте.

«Папа… Где ты?»

– Нет… – прошептал он, чувствуя, как сердце начинает рушиться.

Голоса детей. Они звучали из тумана, как призывы помощи, зовущие из какого-то мрачного прошлого, которое он пытался забыть.

– Это не может быть правдой, – сказал он, отступая от стола.

Фигура в плаще шагнула за ним, будто ожидая, что он побежит.

– У каждого из нас есть грех, Сергей, – хладнокровно произнёс мужчина в костюме. – Но твой – он тянет тебя за собой.

Сергей зажмурил глаза, не в силах больше переносить всё это. И перед его внутренним взором возникли картинки: тёплая осень, полевая дорога, дребезжащий семейный универсал. За рулём был он сам. На заднем сидении два детских голоса спорили о каком-то пустяке, обмениваясь фразами, полными жизни.

– Прошлое всегда догоняет, – голос мужчины в костюме словно льдом осыпал воспоминание.

Сергей открыл глаза. Он снова был здесь, в белом тумане, но теперь монета будто начала светиться.

И неважно, прикоснётся он к ней или попробует отвернуться, теперь он знал, что всё это связано. Связано с его семьёй, с теми, кто звал его из тумана.

– Ты не можешь исправить того, что было, – произнёс тот, кто был в плаще. – Но ты можешь выбрать, как закончится эта история.

Монета словно позвала его.

Сергей смотрел на монету. В голове шумело, разрасталось ощущение, будто реальность сжимается вокруг него, пытаясь поглотить. Он не мог понять, что делать – взять её или уйти. Взять и встретиться с тем, что его ждёт, или отвернуться и, возможно, никогда не узнать правду?

Голоса детей продолжались, зовя его:

«Папа… Почему ты ушёл?»

«Папа, вернись…»

– Хватит! – выкрикнул он, резко, почти в ярости. Его голос пробил туман, на миг разорвав бесконечную тишину, но оставил после себя только пустоту и эхо.

Его дыхание участилось, а в сердце закралось тягостное воспоминание.

Он вспомнил тот день. Ту дорогу. Руки на руле, которые сжимали перфорированную кожу. Солнце било в лобовое стекло, а сзади раздавались голоса его детей – Маши и Глеба. Ему часто казалось, что эти моменты могли длиться вечно.

– Пап, купишь нам мороженое? – спросила Маша, легонько ударяя его по плечу, когда он остановился на перекрёстке.

– Куплю, конечно, – ответил он тогда мягко, улыбаясь в зеркало заднего вида. – Только не ссорьтесь из-за вкусов.

Эта бытовая сцена вспыхнула в его сознании, как яркая молния, но скоро её очертания изменились, потемнели, и Сергей почувствовал, как она превращается в его собственную боль.

Он вспомнил, как отвлёкся на звук радио. Какая-то мелодия заиграла, щёлкнув нервы. Его рука потянулась к настройкам. Всего на мгновение, всего на одну чёртову секунду. И в то же мгновение раздался оглушительный удар. Скрежет металла, переходящий в крик. Визг тормозов, слишком поздний, чтобы остановить судьбу.

Голоса… крики… и в них терялась тишина.

Сергей снова оказался в туманной пустоте. Теперь перед ним не было мужчин и женщин, только монета на столе, холодная и неподвижная. Он почувствовал, как его ладони вспотели, и сделал очередной шаг к столу.

– Почему вы это показываете? – спросил он негромко, почти шёпотом.

– Это не мы. Это ты, – раздался голос, слишком похожий на его собственный.

Сергей застыл. Ему не нужно было никого видеть, чтобы понять, что этот призрак был по его образу и подобию.