170 Сказал он: «Улица его какая в квартале?»
«Сар-и пул, – сказала она, – а улица Гатифар»[42].
Сказал он: «Я узнал, страданье твое в чем состоит, [и] скоро,
избавляя тебя, колдовства покажу.
Радостной будь, беззаботной /букв.: свободной/ и защищенной, ибо я
то сотворю с тобой, что дождь [творит] с лугом.
Я печаль твою снедаю, а ты печалью не снедайся,
к тебе я сострадательнее, чем сто отцов.
Да смотри, об этой тайне ни с кем не говори,
даже если шах у тебя будет много выпытывать.
175 Когда могилой тайне твоей сердце станет,
то желание твое быстрее обретется.
Сказал Посланник о том, что каждый, кто таинство сокрыл,
быстро сочетается с желанием своим[43].
Семя когда в земле скрывается,
таинство его истоком зелени сада становится.
Если б золото и серебро не были укрыты,
когда б они выросли под рудником?»
Обещания и нежности того хакима
сделали страдалицу защищенной от страха.
180 Обещания бывают истинными и сердцу приятными,
обещания бывают мнимыми и тревожными.
Обещанье человека щедрости [стало] сокровищем души,
обещанье нелюдя стало страданием души.
[О том, как] тот вали постиг страдание [наложницы] и доложил падишаху о ее страдании
Затем он встал и отправился к шаху,
шаху о [деле] том чуть-чуть дав знать.
Он сказал: «Мерой [правильной] будет того мужчину
нам доставить сюда из-за этакой боли.
Вызови мужчину-ювелира из того города далекого,
златом и одеждами /букв.: халатом/ ты прельсти его».
[О том, как] падишах отправил посланцев в Самарканд, дабы они привели ювелира
185 Шах отправил в ту сторону двух посланцев,
двух способных и двух умелых, весьма справедливых.
До Самарканда дошли те двое повелителей
к тому ювелиру от шахиншаха вестниками радости:
«Эй, тонких (дел) мастер, исполненный знания,
известно в городах /странах/ стало о тебе /букв.: описание твое/,
Вот, такой-то шах за мастерство ювелира
выбрал тебя, потому что ты превосходен.
Итак, возьми сии (царские) одежды, и золото, и серебро,
если приедешь ты, то будешь избранным и наперсником (надим)».
190 Мужчина, (царской) одежды и денег уйму завидев,
прельстился, с городом и детьми порвав.
Пустился, радуясь, в путь мужчина,
не ведая, что шах нацелился на жизнь его.
Вскочил на арабского коня и радостно поскакал,
ценой за кровь свою халат /одежду/ посчитал.
Эх, отправился он в путешествие, сто [крат] довольный,
сам, своими ногами к Роковому приговору [судьбы][44].
В воображении у него владение, могущество и почет.
Сказал ‘Азра’ил (عزرایُل) [= Ангел смерти]: «Иди, конечно, ты победишь».
195 Когда прибыл с дороги тот мужчина-чужестранец,
привел его к шаху врачеватель.
К шахиншаху подвели его изящно,
чтобы сгорел он от тиразской свечи[45].
Шах, увидев его, возвеличил весьма,
золота сундук ему преподнеся.
Затем сказал хаким: «О великий султан,
ту наложницу этому господину отдай.
Чтобы наложница, соединившись с ним, приятною стала,
[и] вода соединения его тот огонь отражала».
200 Шах ему пожаловал луноликую ту,
сочетав обоих искателей [интимного] общения (сухбатджуй).
Шесть месяцев сроку провели они счастливо,
покуда не выздоровела та девушка полностью.
Затем для него он [= хаким] шербет приготовил,
чтобы, отведав его, он перед девушкой сник /букв.: растаял/.
Когда из-за страданья красоты у него не осталось,
девушка в его тяготах душой не осталась [= ей стало безразлично].
Когда же мерзким, неприятным и бледнощеким он стал,
то мало-помалу сердце ее охладело к нему.
205 Те любови, что ради какого-то цвета бывают,
не любовью, а в конце концов позором бывают.
Кабы и он [= ювелир] опозорился совсем,
чтоб не постиг его злой приговор.
Кровь побежала из глаз как ручей у него,