оказался ‘Азазил [= Дьявол] за дерзость отринут от Врат.
Встреча падишаха с тем вали, которого ему явили во сне
Он объятия раскрыл и к себе его прижал /обнял его/,
как любовь в свое сердце и душу его приняв.
Руки и лоб его целовать он принялся,
о доме и дороге расспрашивать принялся.
195 За расспросами его он довел до почетного места (садр),
сказав: «Сокровище я обрел наконец-то терпением».
Сказал он: «О, свет Истинного и от теснины защита,
смысл [того, что] терпение есть ключ к радости[31].
О, свидание с тобой – ответ на любой вопрос,
трудность тобою разрешится без разговоров.
Ты – толмач всего, что у нас в /на/ сердце,
берущий под руку любого, чьи ноги увязли в грязи.
Добро пожаловать, о Избранный, о Признанный,
коль ты исчезнешь, придет Непреложный приговор и сожмется простор[32].
100 Ты – покровитель народа, тот, кто не хочет,
чтобы он сгинул, отнюдь нет, если он не отстанет»[33].
[О том, как] падишах отвел того врачевателя к изголовью больной, дабы он взглянул на ее состояние
Когда минули та встреча и щедрости стол /обед/,
он взял его за руку и в гарем отвел.
Историю о страдалице и страданье огласил,
затем пред страдалицей своею усадил.
Цвет лица, и пульс, и мочу [тот] увидел,
как признаки, так и причины услышал.
Он сказал: «Все снадобья, что они уже применили,
не поднимут [ее], они [ее] уже развалили.
105 Не ведали они о состоянии внутри,
я ищу спасения у Аллаха от того, что измыслили они».
Увидел он страдание, и открылось ему потаенное,
однако скрыл он и султану [ничего] не сказал.
Страдание ее не от черной желчи и не от желчи было —
запах любых дров возникает от дыма.
Он увидел в плаче ее, что это – плач сердца,
тело здорово, но она озабочена сердцем.
Влюбленность видна из плача сердца,
нет недуга сродни недугу сердца.
110 Болезнь влюбленного [иным] болезням не чета.
Любовь – астролябия таинств Господа.
Влюбленность, что отсюда [= земная], что оттуда [= небесная],
в конце концов для нас туда проводник.
Что бы я ни сказал, любовь описывая и поясняя,
подойдя к любви, стыдно мне будет о том [= о сказанном].
И хоть толкование языка просвещает,
однако любовь без языка светлее бывает.
Когда перо, заторопившись написать,
к любви подошло, перо расщепилось вспять[34].
115 Разум в объяснении ее как осел в грязи заснул,
любовь и влюбленность все той же любовью объяснил.
Солнца восход – доказательство солнца.
Если доказательство тебе нужно, от него лица не отводи.
Если о нем тень знак свой подает,
солнце каждый вздох свет душевный подает.
Тень усыпляет тебя как вечерняя сказка,
а когда взойдет солнце, то расколется месяц[35].
Такого странника в мире, как солнце, нет, —
солнца вечной души, у которой нет вчера.
120 Солнце извне хотя единично,
все ж можно сделать набросок, похожий на него.
Однако солнце, которое из него вышло, есть эфир,
нет ему в уме и извне подобного.
В представлении для сути его емкость где,
чтобы возникло в представлении [нечто] похожее на него?
Когда беседа до лика Шамс ад-дина («Солнца религии») дошла,
солнце Четвертых небес голову спрятало.
Обязательно, раз уж упомянуто имя его /букв.: раз пришло его имя/,
раскрыть намек на дарования его.
125 На сей раз душа подол мой вывернула [наизнанку],
запах рубахи Йусуфа [= Иосифа] обретя[36].
[Она сказала: ] «По праву общения [в течение] лет
повтори состояние из тех состояний радости,
чтобы земля и небеса смехом зашлись,
разум, дух и взор стократными стали».
[Я сказал: ] «Не обременяй меня, ибо я в престатии (ал-фана’).
Утомился пониманием я и не перечисляю восхваления.
Любая вещь в речах того, кто не в себе,
если он себя обременяет или превозносит, неприлична