– Ты вот так по городу ходишь? Теперь понятно, почему до сих пор парня не завела. Кто на серую мышь клюнет? Разве что ботаник, такой же как наш Данька. Да и то… У них одни проги на уме, да учёба. На девчонок не глядят. Щас, погоди!

Она унеслась домой и вернулась через пару минут, я даже толком одеться не успела. Не слушая возражений, сестрица усадила меня на стул и принялась «приводить в порядок».

– Вот вы талдычите все как по телесуфлёру: учись, получай образование, развивайся… А зачем это вот всё, если мне нравится людей красивыми делать? – рассуждала Ленка, наклеивая мне ресницы, оформляя брови, накладывая на лицо слой крем-пудры. – Окончу курсы, да пойду косметологом работать. Они норм зарабатывают, кстати, особенно, опытные.

– Решила на сестре попрактиковаться? – с ехидцей спросила я.

– А что? Я на всех подружках практикуюсь, и никто до сих пор не жаловался. Жаль только, в школу с моим крутым дизайном не пускают. Мы только тусить такими красивыми ходим.

Когда сестрёнка завершила экзекуцию и позволила мне посмотреться в зеркало, я себя не узнала.

– Что за пугало?! – воскликнула бабушка, заходя в комнату. – Ленка, ты во что нашего Ангела превратила? В женщину-вамп? Геля, иди сейчас же умываться.

– Нет! – прыгнул, раскинув руки мой личный визажист. – Не дам портить произведение искусства!

Чувствуя, что назревает скандал, я примирительно сказала:

– Не стоит ссориться. Не переживай бабуля, дома умоюсь.

Правда, домой я в лучшем случае попаду только к вечеру, но об этом никому знать не следовало.

– Вот увидишь, – бубнила довольная сестра, ведя меня под руку в соседнюю квартиру, – уже в транспорте с тобой знакомиться начнут. Завтра будешь решать, кого из кавалеров оставить, а кого послать подальше.

Тут-то я и вспомнила, что так и не поставила родителей в известность о своих отношениях с Эдиком.

***

Мама, конечно, удивилась, увидев старшую дочь в гриме, но сразу поняла, чьих это рук дело и сказала строго:

– Ленка, ты бы лучше неправильные глаголы учила, ведь тройка в аттестат пойдёт по английскому!

– Нет! – возмутилась сестрёнка. – Ты зацени, мам! Правда ведь Геля совсем другой человек, если её накрасить.

– Правда, правда, иди уже, нам посекретничать нужно, – мама вытолкала её с кухни и едва Ленка, демонстративно топая, удалилась в свою комнату, зашептала: – Как там бабушка? Всё ещё обижается на нас?

– Понятия не имею, – ответила я растерянно и привалилась плечом к притолоке, подбирая слова признания. – Ма-а-ам… У меня новости. Вернее, просьба.

– Неужели замуж выходишь? – обрадовалась мамуля и даже шагнула ко мне, раскрывая объятья.

– Не совсем. То есть, пока мы решили пожить вместе, а поженимся, когда Эдик уладит свои проблемы.

– Эдик? – Мама уронила руки, покачала головой с очень недовольным видом. – Уж не этот ли из вашего класса, которого на всех собраниях склоняли?

– Тихоновский. Да… – начала я, как будто оправдываясь, но продолжила с нарастающим возмущением: – Мам! Он мальчишкой был. Просто весёлый, смешил всех. Одноклассники ржали, а доставалось Эдику.

– И где же это вы собираетесь жить вместе? – угрюмо поинтересовалась мамуля. – Уж не в моей ли квартире?

Она сделала ударение на слове «моей» специально, чтобы выбить у меня из-под ног почву. Даже не сомневалась ни на секунду, что у Граммофона нет собственного жилья. Я фыркнула и сказала сердито:

– Ну, если там нельзя, можем сюда переехать. Тут ведь есть моя доля?

В своё время, когда приватизировали квартиру, нельзя было обойти несовершеннолетних, поэтому скромная трёшка была поделена на четверых: папу и всех его детей.