Подслушано: Вселенная. Премия им. Ф.М. Достоевского Диана Солобуто

Благодарности:

НП "ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА"

Директор издательства: Бояринова О.В.

Руководитель проекта: Крючкова А.А.

Редактор: Петрушин В.П.

Вёрстка: Измайлова Т.И.

Обложка: Дондупова С.Ж.

Книга издаётся в авторской редакции

Возрастной ценз 18+

Печать осуществляется по требованию

Шрифт Old Fashioned

ISBN 978-5-7949-0933-3

Издательство

Московской городской организации

Союза писателей России

121069

Россия, Москва

ул. Б. Никитская, дом 50А/5

2-ой этаж, каб. 4

В данной серии издаются книги номинантов

(участников) конкурса им. Ф.М. Достоевского,

проводимого Московской городской организацией

Союза писателей России

Электронная почта: litress@mail.ru

© Диана Солобуто, 2022

ISBN 978-5-7949-0933-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На улицы спустился грязно-серый туман, похожий на подол давно не стиранной юбки торговки с овощного рынка. Проносящиеся мимо машины выдирали из него клочья, оставляя неприглядные дыры. Стояла глубокая ночь. Чернота неба проглядывала сквозь облака, тоже грязно-серые и рваные; хотелось подшить их, залатать их неровные пористые края.

Она болталась на дереве, думая о том, где же находятся тормашки, вверх которыми она висела. Она ждала, когда, наконец, к мозгу прильёт достаточно крови и наступит отёк. Или асфиксия. Или остановка сердца. Перевернутый мир казался не таким уродливым, тем более, жить ей оставалось недолго. Ноги прочно держались в узловатых ветвях, как в удобных ботинках; на острых сучках висели оторванные от туманного полотна лоскуты, колыхаясь на слабом ветру. Над туманом вырисовывались перевёрнутые фонари и перевёрнутые верхушки высоток с темными спящими окнами; лишь одно окно горело в такой поздний час, и в этом перевёрнутом окне какая-то полоумная старуха жарила перевёрнутый омлет, дополнительно его переворачивая. От этого закружилась голова.

– Да оставь ты его в покое! Отсюда видно, что готов! – не выдержала она.

Словно мысленно услышав её слова, старуха сняла омлет с плиты и начала совать его в свой перевёрнутый рот голыми руками прямо со сковородки.

– Фу, мерзость! – она закрыла глаза, слегка пошевелила стремительно затекающими ступнями.

В общем-то, молодая девушка, она успела устать от жизни за рекордно короткий срок – настолько, что уже в детстве решила расстаться с ней навсегда при первой попавшейся возможности. Возможность всё никак не попадалась – назло всем упадническим настроениям жизнь местами играла совершенно поразительными красками, подрывая её желание осуществить свой замысел. Прямо исторический анекдот – только разживёшься цикутой с цианистым калием, и так птички сладко запоют, так солнышко пригреет – сразу жить захочется. В последний момент что-то всегда удерживало её от финальной точки – звук, взгляд, прострелившая насквозь мысль. Но не сегодня, в эту глубокую ночь. Сегодня никто и ничто не помешает ей. Кроме некой досадной мелочи…

Один тщедушный морщинистый дедушка, которому не спалось именно сегодня, в эту глубокую ночь, захотел пройтись. Он ступал по асфальту, разгоняя палочкой туман и бессонницу, трясся на старческих рессорах, покряхтывал, давясь ночным воздухом, и производил обилие разнообразного шума, будто заранее предупреждая о своём появлении.

Мрачный вид дуба с покачивающимся на нём вниз головой телом вполне мог заставить любого рассовать остатки смелости по карманам и слинять, однако дедуля попался не из робкого десятка. Мало кто подозревал, что такое тощее тельце и такая плешивая головенка являются вместилищем духа неугасающей силы. Старичок вплотную подошёл к вытянутой фигуре; опрокинутое лицо девушки находилось аккурат на уровне его носа. Он с любопытством потыкал её палочкой в грудь, как дохлое насекомое.

«Даже помереть не дадут спокойно», – подумала девушка, открывая глаза.

– Ты чего здесь зависла? Бетмэн, что ли, или заняться нечем? Ну-ка слезай! – сердито пробурчал дедушка.

Её взгляд охватил верхнюю часть морщинистой физиономии, напоминавшей курагу.

– А вам-то какая разница? Тоже мне, чернослив сушёный! – огрызнулась она.

Дедуля воспринял нападку со спокойной усмешкой, свойственной всем стоикам.

– Слезай отсель, говорю, и пошли со мной.

– Свалите в туман!

Неожиданно старичок треснул её по левой ноге палочкой.

– Это последнее предупреждение! – лучезарно улыбнулся он.

– И что дальше? Дуб рубить начнёте?

Со вздохом она выпутала ноги из узловатых ветвей, по удобству сопоставимых с домашними тапочками. Придётся проследовать за этим психом в летах, а то мало ли. Он итак шумный, не дай бог спецслужбы вызовет, тогда точно хлопот не оберёшься. А так, может, прочитает лекцию о смысле жизни и о вреде курения, да отвалится, и она закончит начатое. Голос деда зазвучал в унисон с её мыслями.

– Ты не переживай, я тебя долго не задержу, – успокоил он. – Потом продолжишь. Повеситься всегда успеешь.

Отбросим слишком позднее время – и наша парочка будет выглядеть абсолютно нормально: классический старец и отроковица; скорее всего, витающая в облаках внучка с неохотой выгуливает пожилого родственника, тяготясь его затхлым присутствием. Девушка вспомнила о перевёрнутом окне. В нём по-прежнему горел свет, а его прожорливая обитательница заныкалась в кресло перед телевизором, остервенело вгрызаясь вставными челюстями в масштабный бутерброд. Вот уж кому нет дела до чужой жизни и смерти – лишь бы пожрать! Туман набивался в ноздри и в уши, оседал на ботинках, препятствуя продвижению вперёд; старичок услужливо помешивал его палочкой, старался отогнать.

Они обогнули одну бетонную коробку лишь затем, чтобы упереться в фасад другой. Туман здесь несколько расползался по сторонам, обнажая трухлявые двери подъездов. Дом болел; человеческие жизни прорастали в нём раковой опухолью годами. Стены провоняли повседневными запахами кислого супа, лука, пассированного на растительном масле, дешёвой жареной рыбы. На заляпанной непонятной субстанцией лестнице кто-то художественно разложил окурки через ступеньку. Из приоткрытой форточки на лестничную клетку проникал тонкий туманный завиток, закручиваясь спиралью; его поглощал душный смрад открытого мусоропровода. Лифт не работал.

Дедушка смешно подкидывал ножки, потихоньку поднимался, постукивал палочкой и кряхтел. На седьмом этаже они, наконец, свернули с узкого пролёта к обитой пошло-малиновым дырявым дермонтином двери.

Внутри оказалось на удивление просторно, будто малометражка в многоэтажке вместила в себя несколько измерений.

– Разуйся и чапай в кухню. Чаю попьем, – гостеприимно предложил старичок.

Сам он буквально за секунду откинул истоптанные башмаки, повесил палочку сбоку и растворился в сложном лабиринте межкомнатных пространств.

Её внимание сразу привлекли крючки для верхней одежды в форме змеиных голов. На полу стояла китайская ваза династии Цинь с цветами и фазанами. Коридор украшали японские картины-свитки. В углу гордо вытянулся чиппендейловский платяной шкаф. А у дедули губа не дура!

Девушка разулась. Пол красного дерева дарил ногам приятное тепло. Геометрия квартиры сбивала с толку, не укладываясь ни в какую схему; иногда казалось, что ходишь по кругу. Она чуть не заблудилась в обилии лиловых амарантовых дверей, пока не обнаружила одну раскрытую створку – в кухню.

Дедушка восседал за столом в бретонском стиле на дубовом стуле с резной спинкой. В чашках серебряного жерменского фарфора остывал цейлонский чай с васильком и бергамотом. На блюдцах старичок любезно разложил сладости: бельгийские трюфели, английский шоколадный пудинг, немецкий марципан в глазури, турецкую пахлаву и корейский хвачон. Роскошное жилище, нафаршированное антиквариатом, изысканные угощения потрясали, учитывая занюханность самого владельца.

– Я смотрю, вкус у вас неплохой, – заметила девушка.

– Ты поешь вдоволь, авось и у тебя вкус появится.

– К жизни, что ли? Это вряд ли…

Впрочем, она не заставила себя упрашивать. Погружаясь в блаженство сладкого чревоугодия, девушка впервые получила возможность рассмотреть лицо хозяина дома. Его брови явно не дружили друг с другом – правая постоянно подскакивала вверх, левая, наоборот, провисала. Нос и подбородок почти не выдавались вперёд, обложенные со всех сторон многочисленными морщинками. Маленькие глазки прятались глубоко под нависшими бровями. Покрытая редкими волосёнками глянцевая лысина настолько радужно искрилась в свете хрустальной люстры, что больно смотреть. Она опустила взгляд в ароматную горячую чашку. Из тирольских часов на стене вылезла заспанная кукушка и трижды вяло проорала.

– Опять опаздывает, – вздохнул дедуля.

– А мы кого-то ждём? – растерянно спросила она.

Словно в ответ, где-то в глубине квартиры хлопнула дверь. Потом ещё, и ещё. Хлопки всё приближались, нарастая по интенсивности, – и вот в кухню вошёл гость. Высокий рост мешал свободе его движений, поэтому гость поспешил скорее усесться за стол.

– Явился, не запылился. Голодный, наверно, так дверьми стучишь.

– У тебя, дед, как я погляжу, стол явно не для диабетиков. Плохо ты за сахаром следишь.

– Прекрасно слежу. От меня сахар не убежит! – сострил старичок.

«Нормально так поздоровались. Потешная компашка!» – подумала девушка про себя.

Гость, молодой человек лет тридцати с тёмными кудрями и полноводными глазами меланхолика, пододвинул к себе пахлаву. Чай ненадолго прервал их беседу. Затем гость подлил масла в огонь разговора, и диалог разгорелся вновь.