Рабочий стол тоже был ‒ большой, основательный, на котором не только умещались принтер и монитор компьютера, но ещё можно было разложить кучу бумаг, макетов, эскизов, каталогов, ноутбук. Но, наверное, самое главное, в этой комнате был камин. За что Марат и относился к ней по-особенному.

Хорошее вино, живой огонь ‒ в данный момент самое то. Не хватает только приятной компании. Но тогда было бы уж слишком идеально. И, кстати, поспешил Марат с жалобой на её отсутствие, и Алинина подруга вовсе не спала. Сидела перед камином в одном из кресел, забравшись в него прямо с ногами, обхватив колени, смотрела перед собой и, наверное, представляла, как пляшут в тёмном прокопчённом нутре рыжие языки пламени.

При виде Марата она встрепенулась, зашевелилась, собираясь встать.

‒ Я…

Тот торопливо остановил её.

‒ Сиди. Всё в порядке.

Заказывал же компанию. Уж какая досталась. Правда, бутылку пришлось оставить на столе. Напиваться он, конечно, не планировал, но и просто пить алкоголь, пусть даже вино, в присутствии ребёнка ‒ как-то не очень.

Марат подошёл к камину.

‒ Разжечь?

‒ Так тепло же, ‒ разумно заметила Лера, а сама поглядывала с надеждой, и глаза спрашивали: «А можно? Правда? Правда-правда?»

Можно. И подумаешь ‒ тепло.

‒ Ну и что? ‒ заявил Марат. ‒ Тебе же интересно. И мне нравится, когда горит. Он же здесь не только для вида. Ну и вообще-то, я и сам собирался его разжечь. Для того и пришёл.

Взяв из дровницы несколько поленьев покрупнее, он положил их поверх давно прогоревших и остывших угольев, добавил щепок поменьше.

‒ Дядя Марат, ‒ прилетело из-за спины.

Он развернулся резко, потрясённо выдохнул:

‒ Че-го? Какой ещё «дядя»? ‒ Сразу представился старикан с седой бородой, опирающийся о клюку, и даже слегка передёрнуло. Папа ‒ это папа. А тут… ‒ Кошмарно звучит.

‒ А как тогда? ‒ растерялась Лера. ‒ По имени-отчеству? Но я вашего отчества не знаю.

‒ Оскарович, ‒ сообщил Марат, доставая из упаковки и закладывая под щепки кубик разжигателя, и опять повернулся к собеседнице, посмотрел с сомнением. Нет, всё-таки дома «Марат Оскарович» будет восприниматься слишком неестественно и официально. ‒ Но так тоже не надо. И на «вы» не надо. Мы же не на работе. Я бы предпочёл просто по имени. Сможешь?

‒ Попробую, ‒ на полном серьёзе пообещала Лера и произнесла прямо сразу: ‒ Марат. ‒ Получилось у неё не слишком уверенно, даже запнулась в самом начале, и она упрямо повторила, глядя ему в глаза: ‒ Марат.

Не то, чтобы он смутился, просто показалось, что имя прозвучало как-то необычно. Но ‒ точно всего лишь показалось. Это оттого, что Лера чересчур старалась, выговаривая. И Марат заключил воодушевлённо:

‒ Вот и отлично.

Он чиркнул по коробку длинной спичкой. Можно было воспользоваться и зажигалкой, но спички нравились ему куда больше.

Когда огонь занялся, Марат прикрыл дверцу, выпрямился.

‒ Ну как? Пока ещё, конечно, не очень эффектно, но быстро разгорится.

Лера не стала ничего говорить, просто кивнула, заворожённо уставилась на пламя.

 И оно как-то сразу разрослось, словно под действием девчачьего взгляда, расползлось по поленьям, потянулось вверх, зашумело, заплясало. Теперь уже плотно закрыв дверцу, Марат уселся на диван.

‒ Нравится?

Лера опять кивнула:

‒ Ага.

Глаза у неё тёмные, блестящие, словно ягоды черешни, пропитанные жарким летним солнцем, а отражённые отблески огня делали их взгляд по-особому ярким и тёплым.

‒ Давно вы с Алиной дружите? ‒ поинтересовался Марат, а Лера чуть запрокинула голову, словно так удобнее было думать и вспоминать, ответила:

‒ С самого начала.

‒ Это как?

‒ Ну, мы всегда вместе были. Ещё даже когда в колясках. Так же часто бывает, когда с детьми гуляют. Все же в одном дворе, в одно время. А потом в садик вместе пошли, и в школу.