Соблазн прямо сейчас схватиться за тряпку и пылесос был велик, но Виолетта приняла соломоново решение: побережем нервы, отложим уборку на потом…

Терпеть пришлось еще целый час – родители не торопились забирать детишек.

Проводив последнего гостя, Виолетта устало опустилась в кресло и попыталась оценить масштаб катастрофы.

А Элиза просто таяла от счастья. Вскарабкавшись на колени к матери, она умильным голоском предложила:

– Давай устроим еще праздники, мамочка, ладно?

Конечно, детка, мы обязательно отпразднуем твой следующий день рождения: я точно захочу убедиться, что бывают дети посложнее тебя…

Дорогая моя девочка!

Сегодня тебе исполнилось четыре года.

Четыре года, наполненные счастьем и безумной любовью, которые изменили мою жизнь.

Никогда не забуду тот момент, когда я поняла, что беременна.

Я была за рулем. По радио передавали песню из «Эмили Жоли»[10] – и я вдруг расплакалась. Это было совсем не в моих правилах, и я подумала: «Что-то назревает…» Так и оказалось.

Я научилась говорить «нет», только став матерью. В тебе я черпаю силу и всегда нахожу вдохновение.

Не знаю, почему я так серьезна, особенно когда пишу. Нужно учиться легкости ради тебя. Я постараюсь ответить на вопросы, которые ты обязательно задашь, и очень скоро.

Я смотрела, как вы веселитесь, и завидовала твоей раскованности. Надеюсь, ты надолго сохранишь это бесценное качество. Я вот забывала веселиться, когда росла, была слишком занята, пытаясь стать лучшей. Отец не позволял нам с Мод расслабиться. Наверное, потому, что у него самого не было детства…

Их семья жила в Ницце. Твой прадедушка хорошо зарабатывал, но был игроком. В сорок пять лет он умер от сердечного приступа, оставив жену и сына без средств к существованию. Казино княжества Монако даже платило твоей прабабушке небольшую пенсию как вдове человека, проигравшегося в пух и прах в их заведении! Папа никогда не забывал о пережитом унижении, он воспитал в себе несгибаемый характер и решил преуспеть, чего бы это ни стоило.

Я хотела, чтобы он любил меня, и тоже включилась в гонку. Я самоутверждалась – и преуспевала, но пребывала в гордом одиночестве, пока не встретила твоего отца. Десять лет, пока я набиралась знаний, он, как солнечный луч в хмурый день, веселил мне душу и согревал сердце.

Я защитила диссертацию, и мой отец счел это… «нормальным». Я стала исследователем, занялась цитологией[11], меня приняли в Национальный центр научных исследований Франции. Это была настоящая победа, а он решил, что я всего лишь «заработала» статус и жалованье служащего среднего звена. «Берись за работу! – сказал он. – Сделаешь, что сможешь, не всем же быть Пастерами!» Помолчал и неловко похвалил: «Мать бы тобой гордилась…»

Мне хотелось сказать, что мама всегда мной гордилась. Гордилась, когда я еще ничего не достигла, гордилась прежде, чем я попыталась чего-то добиться, и гордилась бы, даже если бы я провалилась.

Это называется безусловной любовью, которую умеют испытывать некоторые отцы.

Наша любовь будет такой же, я люблю тебя и буду любить, кем бы ты ни стала.

Не обижайся, я выбросила подарок, который принес тебе дедушка. Возможно, ты полюбила бы «Петю и волка», но пластинка вызвала у меня горькие чувства.

Я смотрю на конверт и вспоминаю, какой ужас испытывала в твоем возрасте, слушая эту музыку.

Прокофьев был садист… Любил пугать детей.

Петя, дедушка, птица, утка – это еще куда ни шло. Но потом… волк съедает утку, появляются охотники.

Жуть! Ты без этого обойдешься. Пока.

Мой отец не всегда бывает осмотрителен, он не умеет общаться с детьми, а вот с моей матерью – твоей бабушкой – вы бы сразу стали подружками.