Ваня вновь захотел подбежать и обнять деда с бабушкой. Но тут вспомнил, как дед порол его кну- том, а бабушка трепала за волосы. И мальчик не смог подбежать и обнять их – он остался сидеть на стуле, не дав своим эмоциям проявиться в действии и порыве любви.

Истории деда оживали в фантазиях Вани – стали крутиться в голове в виде реальных образов. Атаки не- приятеля стали видимыми, словно из отрывков художе- ственных фильмов и новых сцен, услышанных сейчас. Ваня слышал слово и тут же представлял его в дейст- вии – оживлял этот сюжет в ярких красках. Поэтому последующие слова деда парень уже не воспринимал,

ведь он с головой погружался в другую реальность – в другую метавселенную, придуманную им только что.

Самое страшное

Когда Ваня вышел из своего художественного со- стояния, то включиться в реальную жизнь он сразу не смог, так как и дед погрузился в своё образное мышле- ние, медленно и с особым чувством рассказывая следую- щую историю.

Ваня понял, что сейчас дед говорит про Смоленск. Но не про сам бой – он говорил о женщине, лицо кото- рой хорошо помнил и по сей день.

– Когда мы отступали под Смоленском, то в тот вечер промокли и очень устали. Но больше всего хоте- лось есть. Однако еды уже не было. И вот возле одной деревни мы увидели мёртвую лошадь – она уже взду- лась. Было понятно, что её нельзя есть. Но мы всё же решили отрезать часть мяса с ноги, сварить его и съесть. Тогда к нам вышла эта женщина. Видимо, она была одна в этом посёлке из нескольких домов. Женщина просила нас не есть это мясо: «Вы же отрави- тесь, ребята, – говорила она. – Лошадь вздулась. Мясо есть нельзя. Ребята, вы же поумираете. Что вы дела- ете?». И тогда она добавила: «Пойдёмте в хату. Я вас по- кормлю». Женщина завела нас в дом и посадила за стол. С печи она достала чугунец с похлёбкой из картошки. В этот вечер мы ели тёплую еду деревянными ложками. Ой, хлопцы…

В этот момент дед закрыл лицо своими огромными руками так, что и головы совсем не стало видно. Не от-

рываясь от лица, он склонился до колен и сквозь ладо- ни продолжил:

– Я до сих пор не могу забыть её лицо. Вот как сей- час вижу её перед собой. Мы отступали, а она осталась там. Что с ней случилось? Я не знаю. Она нас накормила тем, что у неё было. Может, у неё больше и не было ни- чего. Возможно, она нам всё отдала. Мне до сих пор так стыдно за себя перед ней. Вы спрашиваете, когда было страшно? А вот тогда и было самое страшное. Даже ви- деть танк перед собой не так страшно, как видеть гла- за этой женщины. Помнить её взгляд – вот, что самое страшное, хлопцы. Великая любовь женщины к нам – вот, что самое страшное я помню с той войны и никак не могу забыть. Мамо1, простила ли ты меня? Где ты сейчас, Мамо? – промолвил дед и замолчал.

Дедушка так и сидел с опущенной головой. Он больше не говорил – что-то обдумывал. Лицо его стало красным.

Бабушка знала про такое состояние деда, поэтому она всегда внимательно следила за его реакциями и по- ведением. Контузия оставила сильные отпечатки в виде частых приступов головной боли, поэтому бабушка в та- кие моменты быстро находила причины прекратить или на время остановить разговор.

«Дети, пойдёмте в сад, – вдруг предложила бабуш- ка. – Пойдёмте в беседку. Я сейчас напою вас компо- том!» Школьники спокойно и в полном молчании вышли из комнаты. Ваня выходил последним. Обернувшись, он посмотрел на дедушку – Георгий, обхватив голову

1 Мамо – с украинского языка переводится «мама». Также слово исполь- зуется в сочетании с другими существительными для усиления важности смысла и возвышения, например, МамоРоссия.