Чего разнылся? Хватит уж! Пройти готовься островок,
Хоть и безмерна эта сушь. Но буду я, это не я,
Коль иглу сенной стожок сумеет спрятать от меня.
Значит, к мысу мы идём. Далеко ж родню завёз,
Спасая их в челне, в мороз, когда б искали днём с огнём.
Надёжен ты, Тобол-дружище! Но пора, заждалась пища.
И к роскошному уюту Калан пошёл в свою каюту.
Но дверь открыв, он обомлел, залит-то был ковёр водою.
И брешь ища он побледнел, предвидя жутких перемен.
О встрече думая с бедою, ища рукою влажность стен.
Калан
– Только б мести не хватало! Кем-то пролита вода!
Показал «змеёныш» жало! Только, кто он? Все сюда!
Мне вам не стоит доверять? Мне двери надо запирать!?
боцман
– И я заметил одну странность. И, видя мокрый, босой след,
Даже был напуган малость, значит, кто-то был раздет.
Но потом подумал: «Шутит, объявился юморной».
Но вода? Ох, он разбудит гнев Калана, тот чудной.
Ну, не серчай, всё уберём, ковёр проветриться потом.
Почти забыт поступок агрессивный. Калан разумно ж рассудил,
Что вызывающий протест наивный невежества причиной был.
Он в предвкушенье сел за стол, ну, насладиться чтоб едой.
Но как на вора был он зол! Открыв поднос уже пустой.
Салфетку бросил осерчало, но тут же с блюда подхватил,
В недоумении застыл… коль там, жемчужина лежала.
И взяв её, в кровать прилёг.
Калан
– Откуда взялся жемчуг чёрный? Не за еду ж такая дань.
Или не званый гость игрок? Тогда, где умысел разбойный?
Одно понятно, шутки-дрянь! Да и чёрный – это редкость.
Не кишит и жемчуг белый. Ну а этот? Надо ж местность
Знать в воде, где шар есть ценный. Но зачем морской босоте
Раздавать небедный клад? И зачем служить в походе
Если нищий так богат? Ничего мне не понять.
В чём коварство, где подвох? Да чтоб жемчуг этот сдох!
Спи, давай, хорош гадать!
И он забылся пред рассветом, и час проспал тревожным сном.
Но ветер с северным приветом поднял с постели уже в шторм.
IV
На гребень волн их возносило, то вниз кидало, то топило.
Штормило море, ветер гнал и паруса с пристрастьем рвал.
Калан вскочил в большой тревоге. «Тебе спасаться бы пора»
Его чутьё предупреждало. И оглянувшись на пороге,
Вернувшись, снял он меч с ковра и тут же вышел осерчало.
В смертельный хаос торопясь в среде ветров и вод бурлящих.
И поспешил на помощь он, видя, как Тобол борясь,
От шлюпок гнал толпу вопящих, но силы был уже лишён.
Когда в лицо кричали люди: «Земля, земля! Я видел твердь!»
Вот так в густой, туманной мути к ним приближалась мыса смерть.
Лились проклятья бранью скверной, когда пронзая толщу тьмы
Луч солнца – странник во Вселенной толкал к безумию умы.
Во мгле ж казался он кровавым, пугая всех окрасом странным.
Но вдруг последовал толчок и все свалились от удара.
И корабль под жуткий скрежет накренился на бочок,
Замирая на мели.
Тобол
– Думал я: «Сейчас нам врежет, за грехи явилась кара.
Настаёт и нам каюк.» Мы ж неслись, а не брели.
Или фарт сегодня-друг?
Калан
– Не пойму, Тобол, и я. Отчего туман приблудный
Не изгонит ветер буйный? Лодки на воду, друзья!
Погибает наше судно.
И стало в миг оно безлюдно. И вышли все на брег теней,
Но видок здесь был мрачней.
Калан
– Кто ж так мысы называет? Смертью кличут неспроста.
Только гибель покрывает черной славою места.
Тобол
– Остров в облаке густом… Ничего не понимаю…
Прежде солнышко лучом приносило радость краю.
Надо мной стоит светило, но его почти не вижу,
Словно, красное остыло. Как сюрпризы ненавижу!
Ведь мир, веселье тут царили двадцать лет тому назад.
А какие замки были! Великолепие во всём
Творил художника талант, украсив парки и свой дом.
Ох, боюсь, беда стучится в нашу дверь уже, Калан!
Калан
– Мне придётся приоткрыться перед обществом морским.