«Зои Льевр» — гласила ровная, красивая подпись внизу.

Что ж, госпожа Льевр… Чувствую, мы с вами еще обязательно встретимся.

Он усмехнулся, но тут же погасил улыбку и вернулся к делу.

Что там Хог сказал? Все эти бумаги ему прислали из королевской канцелярии? А с каких пор подобные документы собирает канцелярия его величества, а не сама академия, куда адепты, собственно, уже зачислены?

Очередная странность.

И еще…

Нет, герцог не видел, не чувствовал остаточного энергетического фона на заявлениях стипендиатов — бумаги, как бумаги. Но интуиция подсказывала, что без магического вмешательства тут не обошлось. Без чар — незнакомых, чуждых, неуловимых, легкой горечью оседавших на языке, пока он держал в руках листы.

Это так же объединяло все девять отказов.

Вопросы… Вопросы... Их становится только больше, и разбираться необходимо срочно, без огласки. Лишние разговоры лишь помешают, они сейчас ни к чему — по крайней мере, пока он не доложит королю и не начнет расследование. Хотя, после скандала в актовом зале, разговоров, увы, не избежать.

Если только… Если придать инциденту не политическую окраску, а личную…

___
Любимая Миледи Хога:

14. Глава 2.4

— Надеюсь, я доказал, что верен короне, — не сводя глаз с герцога, выдохнул магистр. Помолчал и, не дождавшись ответа, отважился уточнить: — И как мы поступим?

Волф оторвался от бумаг и даже позволил себе скупую улыбку, чтобы несколько разрядить гнетущую атмосферу — Хог ему нужен был в трезвом уме и работоспособном состоянии.

— А поступим мы следующим образом, — произнес он наконец. — Вы завтра же отправите всем адептам, получившим королевскую стипендию, еще одно уведомление о зачислении. Напишите, что произошло досадное недоразумение. Бюрократическая оплошность, которую сразу же исправили. Предложите им любой факультет на выбор в качестве компенсации. В конце концов, речь идет о талантливых магах.

— Да, но… Необходимо ведь все выяснить, найти виноватого, наказать…

— Я этим займусь, магистр. Вам же требуется лишь одно: молчать, чтобы ни единая душа не узнала о нашем с вами разговоре. Даже ваша кошка. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Ректор кивнул, покосился на сидевшую в углу пушистую любимицу, размышляя о том, как Волф догадался, что он частенько рассказывает Миледи обо всех своих проблемах. Сокрушенно качнул головой и тут же снова повернулся к герцогу, стараясь, по возможности, не пересекаться с ним взглядом. Мало ли что «великий и ужасный» глава попечительского совета еще «прочитает» в его глазах?

— Ваша Светлость, а стипендии? Что с ними? После этих заявлений казна может отказать в оплате.

— Стипендии будут, дорогой мой Хог. Даю вам слово. Обязательно будут, даже если их придется оплатить моему личному казначею, — заверил его Айрэн.

— Вашему казначею? — озадаченно переспросил ректор.

— Если потребуется.

Герцог свернул заявления «отказников», положил их в карман — к уже лежащему там письму, которое бросила к его ногам Зои Льевр, и направился к выходу.

Разговор исчерпал себя, а у Волфа, несмотря на поздний вечер, имелись еще дела, требующие его непосредственного участия. Да и новые, как выяснилось, появились. Неотложные.

— До встречи, магистр.

— До свидания, ваша светлость, — ректор замялся, но все-таки добавил, когда глава попечительского совета уже достиг дверей: — Все будет исполнено.

«Разумеется, будет, — усмехнулся про себя Айрэн. — Как же иначе?»

Хог сколько угодно мог притворяться испуганным, трусливым, заискивать перед ним, даже заикаться… когда ему было выгодно, но дело свое знал и подчиненных держал в кулаке крепко. Да и глупцом не являлся. Глупец не продержался бы так долго в кресле ректора.