– Я уже сказал «нет», – роняет он.

Все, кажется, готовы принять решение отца, но тут учитель Чжан начинает грубо расковыривать рану неполноценности, от которой мы все страдаем.

– Я прожил среди вас много лет, – говорит он, – и могу сказать вам следующее. Ваш народ не заботит образование. Ваши дети скорее будут заниматься собирательством, охотиться и спать, чем учиться. Вы хвастаетесь тем, что у акха острый ум, но на самом деле ваш ум закостенел, вы не открываетесь новому и ко всему относитесь с подозрением. В этом этнические меньшинства похожи друг на друга.

Смутившись, староста решает, что идея учителя Чжана не так уж плоха:

– Она прославит нашу деревню и вдохновит других детей.

Но остальные выражают молчаливый протест.

– Для вас эта скромная девочка – лишний рот, пока она не выйдет замуж, – настаивает учитель Чжан. – Но если вы позволите ей продолжить учебу, когда-нибудь она поможет вам. – Он прикидывает, где бы я могла пригодиться. – А что, если правительство решит, что вам нужны деревенские кадры, как это происходило во времена «Большого скачка» и «культурной революции»? Это были мрачные времена, не так ли? Разве вы не предпочли бы, чтобы от вашего имени говорил кто-то из вашей деревни?!

Нима выходит из транса.

– Пусть она переходит на следующую ступень, а потом и на третью, если сумеет пройти. Она будет свободно говорить на путунхуа и сможет общаться с представителями ханьского большинства.

– И, если сверху решат, что за нами должен присматривать ганьбу[9] родом из деревни, мы выдвинем кандидатуру, – добавляет рума, также соглашаясь с учителем Чжаном.

Солнце и Луна! Значит, мне придется взять на себя всю вину и принять все тяготы, если жители нашей деревни не подчинятся приказам правительства? Или нима и рума согласились с этим планом, потому что мной, девочкой, легко манипулировать и управлять? Даже А-ба видел, что они скорее пекутся о собственном благополучии, чем о моем. Он снова ответил «нет», и это было необычно, учитывая, что староста, рума и нима пришли к согласию. Однако в конце концов их интересы оказались важнее правил для девочек, и против А-ба объединилось слишком много сил. Мы с учителем Чжаном победили.

Следующие два года я очень много работаю: выполняю домашние обязанности, собираю чай, везде хожу с А-ма и учусь у нее, посещаю школу и занимаюсь с учителем Чжаном, чтобы подтянуть знания по математике. Затем я успешно сдаю экзамен по переводу в школу второго уровня. Староста, рума и нима собирают всю деревню, чтобы сообщить эту новость и подарить А-ба кисет с табаком и так отметить, какой он дальновидный отец. Учитель Чжан дарит мне экземпляр одной из книг Лу Синя: «Чтобы ты знала нашего величайшего писателя».

Спустя несколько месяцев, когда начинается новый учебный год, я единственная из одноклассников перехожу в школу второй ступени. Мне очень страшно. Мне двенадцать лет, я еще совсем маленькая. Войдя в школьный двор, я слышу множество разных языков – дай, и, лаху, хани, наси, путунхуа. И не улавливаю ни одного слова на языке акха. Потом всех зовут в класс и рассаживают по местам – ничего подобного я еще не испытывала. Мое – в дальнем углу, там я обнаруживаю еще одного акха. И сразу же узнаю его – это Саньпа, похититель лепешек.

Каждый год в месяц, который акха называют Чор Лау Бар Лар, ханьцы «восьмым лунным месяцем», а остальной мир сентябрем, мы проводим Праздник качелей. Отмечают его четыре дня и всегда начинают в день Быка, то есть проходит ровно девять полных циклов (читай: сто восемь дней) с того момента, как рума говорит жителям деревни, что пора сажать рис. Но у этих торжеств есть и еще одна цель помимо ритуальной – юноши и девушки, достигшие брачного возраста, получают шанс познакомиться.