– Это еще что за мать и дитя? – В комнату быстро вошла женщина, чье лицо собрало все морщины мира.

Изгибаясь под причудливыми углами, глубокие складки нарисовали на лице угрюмую маску, нависнув над упрямо сжатым ртом, точно выделив подбородок, будто он был отдельно приделан, и опутав глаза.

– Извините, госпожа Фрида! – Монахиня поспешно вскочила.

– Сколько раз говорить, я не потерплю в моем доме непотребного поведения. Агнетта! Ты наказана. В келью и до восхода солнца провести время в молитвах. А завтра на скотный двор.

– Слушаюсь, госпожа настоятельница.

Агнетта склонила голову и заторопилась к двери.

– Куда? – Настоятельница резко остановила ее. – Этого в нижний лазарет. Нечего ему тут разлеживаться, словно он королевский приближенный.

– Но, госпожа настоятельница, там слишком холодно! А он был ледянее льда… – попробовала запротестовать Агнетта, но вся сжалась под взглядом старшей монахини. Морщины изогнулись еще больше, и Фрида стала похожа на ведьму.

– Агнетта Малливоль! В общую комнату и в келью! Немедленно! – сквозь зубы процедила она, четко выделяя каждую букву. – Неделю на скотном дворе и ни шагу в палаты! Развела тут! Это нарушители закона. И относиться к ним нужно соответственно! Нечего деликатничать!

– Прости меня, – шепнула Агнетта, вытирая слезу. – Тебе нужно идти.

– Быстрее! – новая команда так и щелкнула с неумолимостью жалящего кнута.

Крис засуетилась. Быстро встав, она поняла, что комната вновь пытается сбежать от нее. Нога тут же отозвалась пульсирующей болью. Полы закачались, а стены, будто сговорившись с потолком, дружно наступили со всех сторон. Она крепко сжала кулаки, да так, что ногти впились в кожу. Но это помогло. Комната перестала наступать. Зажмурившись, Крис попыталась прогнать назойливый писк в ушах.

– На, выпей. – Перед глазами закачалась небольшая склянка.

Глотнув, Крис причмокнула. Лекарство оказалось сладким, вкусным и тягучим как сироп. Через пару секунд зрение прояснилось, а голова стала легкой.

– Полегчало?

– Угу.

– Тогда держись за меня. И береги ногу.

Крис почувствовала, как уверенные руки крепко обхватили за талию, немного приподняв над полом. Почти повиснув на Агнетте, она поковыляла к выходу.

Пока они шли по длинному коридору, Крис так и крутила головой. Очарование витражей в лучах заходящего солнца покорило ее. Пурпурные, оранжевые, розовые тона окрасили мрачные серые стены, а мозаичное стекло ломаными линиями расчертило замысловатые узоры. Невзирая на сильнейший страх, горе и боль, девочка, привыкшая к серым дням Ходвиля, таким же мрачным домам, улицам и лицам, пыталась рассмотреть хоть что‑нибудь. Но Агнетта, чувствующая лопатками осуждающий взгляд настоятельницы, застывшей у выхода из лечебной приемной лазарета, так и тащила Крис за собой, не давая ни секунды.

Пробежав коридор и свернув за угол, Агнетта выдохнула. Здесь окон меньше, и девушек окружил полумрак.

– Ну все! Тут она нас не видит. – Монахиня расслабила объятия, которые как клещами сжимали талию Крис.

Та тут же набрала полную грудь воздуха, пытаясь отдышаться.

– Извини. – Агнетта вытерла вспотевший лоб. – Но нам нужно было уносить оттуда ноги. Фрида может и выпороть. Причем самолично, – шепотом добавила она. – Меня зовут Агнетта, а тебя? – без всякого перехода спросила монахиня.

– Я Крис, – сказав это, она почувствовала, насколько тонко и жалко прозвучал ее голос.

Тут же испугавшись, она откашлялась и нарочито низким басом произнесла:

– Кристофер Вермонт.

– Надо же, какое красивое имя, – восхищенно присвистнула Агнетта, – легко запомнить, а то бумаги я так и не заполнила. А вот у меня дурацкое. Агне