– Не хотел бы я сидеть в пасти кобры, – поежилась Крис.

– Это все дешевая демонстрация, – бросил кто‑то из толпы. – Пытаются нас запугать.

Затем вышли несколько вооруженных до зубов воинов, ведущих на привязи черных собак.

– А вот и личная охрана пожаловала, – проворчала кухарка.

Свирепые собаки пытались броситься на замершую толпу. Оскалив пасти, с которых на землю капала пена, они изо всей силы натягивали поводки, клацая зубами в полуметре от людей, стоявших в первых рядах. Теперь Крис поняла слова Стэйна о том, что нужно успеть занять места подальше. Желание стоять в первом ряду тут же испарилось.

Вдоволь насладившись произведенным эффектом, воины заняли места около трона.

– Теперь все улыбаемся, – закричал распорядитель.

– Ага. Разбежались, – прошипела Крис.

– Тише ты, – та же кухарка, нацепив на лицо широкую улыбку, повернулась к ней и сквозь крепко сжатые зубы прошептала, – делай что говорят.

– Да, малец. «Хочешь жить – улыбайся». Таков закон, – добавил один из горожан.

Крис, все еще не понимая, что происходит, на всякий случай растянула рот в улыбке, да так, что скулы заныли.

– Смех, овации, аплодисменты, – тем временем орал Гисли.

Толпа замерла. Хлопать в ладоши никому не хотелось. Они попытались показать свое отношение к происходящему единственным доступным им способом – гробовым молчанием. Солдаты тут же угрожающе щелкнули затворами. Мгновенно раздались крики, свист, аплодисменты. Вот только радостными их можно было назвать с большой натяжкой.

В импровизированном живом коридоре показалась свита короля.

Сначала на золотой ковер вышли двенадцать пажей. Важные мальчишки от двенадцати до шестнадцати лет, одетые в белоснежную униформу, чинно вышагивали по ковру. Их прилизанные белокурые волосы блестели на солнце еще больше, чем золотой трон. Надменно вскинув головы, они бросали презрительные взгляды на толпу и кривили рты в усмешке.

– Прихлебатели, – тихо бросил Стэйн.

У каждого пажа были нож и револьвер, чем они гордились. И сейчас шли, держа руку на кобуре, готовые в случае любой провокации немедленно выхватить оружие. Судя по злобным взглядам, они так и сгорали от желания выстрелить хоть в кого‑нибудь. Но люди стояли тихо, и пришлось пажам занять места за троном. Выстроившись в шеренгу, они все равно продолжали бросать в толпу колючие от ненависти взгляды.

– Их бы да на разгрузку, сразу перестанут так носы задирать, – тихо проговорила Крис, не забывая широко улыбаться.

Стэйн лишь вздохнул.

Затем вышли двенадцать мужчин. Одетые в золотые и серебряные костюмы, они шли тяжелой поступью, словно каждый шаг давался с огромным трудом. Солнце осветило их лучами, и Крис увидела, что камзолы усыпаны драгоценными камнями, которые важно засверкали.

– Неудивительно, что они еле идут, – хмыкнула она, – с такими‑то булыжниками на груди.

– Это министры – местные аристократы. Богатейшие люди, составляют королевский совет двенадцати, – тихо прошептал Стэйн. – Место в совете они купили за большие деньги, но и то не навсегда. Если найдется кто‑то побогаче, то может перекупить титул, поэтому у них там постоянная война. Ведь тот, кто входит в совет, обладает почти безграничной властью, может казнить и отнять все имущество.

– Но это же нечестно! Натуральный грабеж, – возмутилась Крис. – Куда смотрит король?

– А король поощряет все это. Еще бы – деньги идут в казну, то есть в его карман.

Чинно кивая головами направо и налево, совет двенадцати наконец‑то проследовал к трону.

Грохнувшая следом музыка заставила Крис изо всей силы впиться пальцами в кованый забор. Она чуть не слетела с него – от страха. Звуковая волна прокатилась по площади и без всякого предупреждения ударила в уши горожан. Но никто, кроме Крис, не шелохнулся. Люди безучастно следили за происходящим и мысленно подсчитывали убытки.