Толпа становилась все больше. Полицейские во всю орудовали на пристани, заставляя моряков и торговок бросать дела. Даже из кабаков извлекли на свет заядлых пьяниц, уже и не помнящих собственного имени. Получив пару увесистых тумаков, они, охая и причитая на все лады, тоже поплелись по ступеням, подальше от злых легавых.

Лестница была крутая. Даже Крис приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание.

– Ну вот что с тебя взять! – беззлобно проворчал Стэйн. – Всего каких‑то одиннадцать лет, а дышишь как девяностолетний старик.

«Четырнадцать», – чуть не возразила Крис и вовремя прикусила язык. Причем от испуга в прямом смысле. Чувствуя солоноватый вкус крови во рту, она с досадой покачала головой. Сытая, практически беззаботная жизнь, начавшаяся с появлением Стэйна, совсем притупила бдительность, и Крис чуть не проболталась.

«Никогда никому не говори, сколько тебе лет. Ты должна всегда помнить про запретный возраст!» – всплыло в памяти.

Укоризненное лицо Маргрит появилось перед глазами. Сосредоточенно хмуря и без того изрезанный глубокими морщинами лоб, она стригла Крис перед большим, потускневшим от времени зеркалом.

«Ну няня!» – возмущалась маленькая Крис, пытаясь увернуться от цепких рук Маргрит. Ей не нравилось то, что няня стригла волосы под корень, из-за чего те постоянно кололись. Начесывая голову, покрытую ощетинившимися волосами, она уже почти улизнула, но рука няни крепко вцепилась в плечо:

«И боже упаси хоть кому‑то сказать, что ты девочка! Запомни это. Тебя зовут Крис Вермонт…»

«Я не Крис! Я Кристайн!» – обиженно надула губы девочка.

«Кристофер! Только так, а не иначе!»

Заволновавшись, няня не заметила, что крепко сжала плечо подопечной. Скрюченные пальцы впились глубоко, оставляя на нежной коже следы.

«Ай!»

«Никаких “ай”. Потому что ты Крис, и ты мальчик. А мальчики не плачут. Запомни! Этот обман поможет сохранить жизнь. Никогда и никому не говори!» – Последняя фраза всегда произносилась свистящим от напряжения шепотом, в котором отчетливо слышался страх.

«Да помню я, помню». – Вновь почесавшись, Крис все же попыталась вырваться на свободу…

Вот и сейчас, поскребя грязными ногтями голову, она напялила кепку и тоскливо посмотрела на бесконечную лестницу, которая никак не хотела заканчиваться.

– И кому понадобилось выстроить город на вершине горы, – проворчала она.

– Не бубни. Мы уже почти пришли, – отозвался Стэйн, крепко взяв Крис за руку. – Ни на шаг от меня, понял! – прошептал он, ныряя в толпу.

– Почему мной все командуют? – завопила Крис, но ее слова потонули в гомоне взбудораженной толпы.

Протискиваясь мимо вспотевших горожан, ожесточенно спорящих, кто именно будет стоять на этом месте, Крис прикусила губу. Со всех сторон толкали, щипали, наступали на ноги, и это было больно. Еще крепче вцепившись в спасительную руку Стэйна, Крис боролась с желанием закрыть глаза, лишь бы не видеть обезумевшую толпу. И вот он, спасительный воздух. Сильные руки Стэйна подсадили Крис на высокий забор, приткнувшийся к небольшой часовенке. Над забором нависала старая ива, склонившаяся почти до земли. Ее ветви и мелкая листва надежно прятали забор и заодно его нежданных гостей.

– Здесь нам будет хорошо видно и нас никто не заметит. Я всегда отсюда смотрю.

Стэйн тоже взобрался на забор, выгнав тощего мальчишку, пытающегося занять место. Мальчишка сначала решил возмутиться, но, посмотрев на кулаки Стэйна, передумал и шмыгнул в толпу.

Крис же сидела, равнодушно качая ногой. Как только она успокоилась после толкучки на площади, аппетит тут же разгулялся, тем более все вокруг чавкали, стремясь хоть как‑то скоротать время. Повсюду так и сновали мальчишки разносчики – дети владельцев трактиров. Они предлагали горожанам и гостям города ароматные кренделя, завернутые в промасленную бумагу, куски вяленого мяса и цветные, прозрачные, как стекло, леденцы на палочках. Через них можно посмотреть на солнце, любуясь, как оно меняет цвет. Достав из-за пазухи остатки булки, Крис быстро съела ее и теперь косилась на бутыль молока, торчавшую из сумки Стэйна. Перехватив ее взгляд, тот покачал головой.