– На то и война, – обронил он сухо. – В эту ночь – трех… Мюллер – четвертый… Вас, гауптман, если вы уж сами сюда явились, я попрошу немедленно усилить охрану доверенной вам местности, особенно в предгорье. Наладьте деловой контакт с дислоцированными у нас военными частями – пусть помогут воинскими патрульными группами на бронетранспортерах. Необходимо запереть в горах этих дикарей с кинжалами. Иначе многим из нас не миновать грустной судьбы Мюллера.

– Яволь, герр штурмбаннфюрер, сделаю все, как приказано. Немедленно!.. Но позволю себе обратить ваше внимание на случай с Мюллером. В его теле сидит не кинжал, а пуля. Стреляли в спину, а труп найден на заднем сиденье его личной машины. Загадочные обстоятельства, при которых найден труп, наводят на мысль, что Мюллера убил профессионал. – И Функель подробно выложил весь известный ему ход событий.

– С этого следовало начинать! – сурово заметил Хейниш. – А то вломились с криком «Мюллер убит, Мюллер убит…». Кажется, он кому-то очень стал мешать. И действительно, мы имеем дело с ювелирно исполненным преступлением. Возникает вопрос: не связано ли устранение Мюллера с появлением советского парашютиста? Кстати, до сих пор не пойманного! – штурмбаннфюрер, словно наказывая непроизнесенным выговором, по очереди обвел всех присутствующих тяжелым взглядом. – Думаю, мое допущение вполне вероятно?

– Очень возможно, герр штурмбаннфюрер! – предупредительно подхватил Функель.

– Похоже на то! – вел дальше Хейниш. – Разумеется, убийство Мюллера мы не оставим без самого тщательного расследования. Гауптштурмфюрер Кеслер, – обратился он к одному из эсэсовцев, которые толпились за его плечами, – поручаю вам это дело. Прежде всего с экспертами осмотрите труп, уточните, где именно был убит обер-лейтенант. И немедленно доложите!

– Слушаюсь!

– Кстати, господин комендант, куда вы дели арестованного полицая?

– Я взял его под стражу, – вклинился в разговор исполнительный Вилли Майер.

– Прекрасно! – сразу оживился Хейниш. – Тогда не будем откладывать. Пусть его сейчас же приведут ко мне. И еще – пригласите для перевода фрейлейн Бергер. Ведь ваш полицай, гауптман, не понимает немецкого?

– В пределах простейших выражений: «Стой! Внимание! Свинья!» – точно очертил пределы языковых познаний полицая Функель.

Двое дебелых эсэсовцев небрежными, но ощутимыми толчками водворили Зазроева в кабинет. Кристина Бергер с отвращением взглянула на него, на человека, предавшего свой народ, сознательно ставшего чужой подошвой, которая первой ступает в грязь и хлюпает в ней на сапоге оккупанта, подминающего под себя родную землю.

– Зазрой? – спросил штурмбаннфюрер.

– Зазроев, с вашего позволения, уважаемый господин, – полицай склонился в низком, угодливом поклоне.

– В какое время и где именно ты заметил машину обер-лейтенанта Мюллера? – задал вопрос Хейниш. – Фрейлейн Бергер, прошу переводить.

– Приблизительно в полночь, – задумчиво ответил полицай. – Появилась она из переулка на Станичнаштрассе и остановилась чуть дальше перекрестка с Владей-Кауказштрассе.

– Кто был за рулем?

– Герр обер-лейтенант Мюллер! Кто же еще? Я своими глазами видел, как они выходили из машины. – Зазроев искоса с отчаянием взглянул на Функеля.

– Рассказывайт, Зазрой, все рассказывайт, – покровительственно поощрил его комендант.

– Из-за того, что его качало из стороны в сторону, я решил, что господин обер-лейтенант, извините, перепили, и я из осторожности решил без надобности не попадаться им на глаза.

– Почему?

– В таком состоянии, извиняюсь, они всегда всем полицаям, как только те попадались на глаза, любили пересчитывать зубы. А кулачище у них был – не приведи господи!