Тем же летом у меня состоялся первый опыт наблюдения своих «я»: шел по городу, поймал себя на том, что одновременно тянет в несколько разных сторон, одновременно активны совершенно разные желания. Но я вспомнил прочитанного Ошо: сел на скамейку, просто наблюдал как появляются и тают «я», никуда не шел и ничего не делал. Примерно через час внутри воцарились тишина и покой, я продолжил свою прогулку.

Тогда же я прочел книгу Тарта, в которой нужно было через заданные случайные для читателя промежутки пытаться осознать себя. В какой-то момент у меня это действительно получилось, и потом я пытался снова прийти к этому переживанию, но уже без книги, волевым образом. Иногда у меня получалось ненадолго приблизиться к этому состоянию – я оборачивался и понимал, что последние метров сто прошел на автомате, не видя ничего вокруг… но снова «засыпал», и снова шел, видя не мир вокруг, а свои «объяснения» и фантазии.

Ментальный подход с выписыванием цепочек «я» мне претил, поэтому самонаблюдением я занялся по собственному разумению: во всех жизненных ситуациях держал внимание на ощущении физического тела. Через несколько месяцев практики я понял, что этого недостаточно, но как продвинуться дальше, не возвращаясь к построению схем, я не знал.

Уже в начальных классах общеобразовательной школы я опытным путем установил, что существует возможность исчерпывать вероятность наступления нежелательных событий, чем и пользовался. Позже выяснил, что существуют люди с уникальной способностью: рассказываешь им о своих планах или возможных нежелательных обстоятельствах – и гарантированно ничего не получается, а обстоятельства изменяются. Поэтому в каждом новом окружении постепенно вычислял человека с такой особенностью и потом по мере необходимости «скармливал» ему неудобные для меня возможные варианты. Приморская группа не была исключением, но не настолько у меня были близкие отношения с приморцами, да и «съедать» мои горести они не жаждали: рассказывай – не рассказывай, толку нет, ничего не исчерпывается. Пришлось ходить на сторону.

Помимо мечты о саде камней у меня была мечта пожить у моря в доме с камином. И в начале осени мечта сбылась: я угодил в командировку, и несколько месяцев действительно жил в доме с камином, а море было относительно рядом. Но намерение действует по кратчайшему пути: в доме из отопления был только камин, приходилось спать на пенопласте, положенном на бетонную стяжку, и всю ночь подбрасывать в камин дрова, чтобы не замерзнуть. А работы было столько, что за несколько месяцев такой жизни до моря я добрался всего пару раз. Но ту зиму я смог впервые позволить себе не работать – проблема была только в том, чтобы обменять доллары по более выгодному курсу, что я и делал.

К дому была пристроена остекленная оранжерея, и в первый же день, день заезда на объект, я подбил двух рабочих, которые должны были работать вместе со мной, устроиться спать под звездами. Под музыку Анугамы действительно было волшебно на звезды смотреть, но потом начальник уехал, мы уснули, мерзли всю ночь и нам всем снился один и тот же кошмар. Наутро третий рабочий сбежал в город, мы остались вдвоем и у камина, а я впервые надел и стал носить крестик и выучил наизусть девяностый псалом.

В «школе философов» мое увлечение Путем воина поначалу вызывало смех, поэтому люди охотно приносили и давали мне на изучение околотолтекскую шелуху, на основании которой они судили о кастанедизме: Теун Марез, Кен Орлиное перо, Виктор Санчез… Первые книги Кастанеды я прочел еще до армии, в универе прочел оставшиеся, а выученный от кастанедистов первый комплект тенсегрити теперь выполнял ежедневно, иногда по несколько раз в день. Благодаря этому комплексу я стал меньше болеть, и меня стало заметно в толпе: если кому-то на улице нужно было что-то спросить, то среди множества людей вопрос задавали именно мне. Первое время это сбивало с толку. Начались у меня и свои «сказки о Силе», разнесенные в пространстве чудеса, о которых в том кругу я предпочитал помалкивать.