Он замолчал, давая словам осесть.

– В древности, кстати, об этом говорили четко. В тех же Ведах пища делится по гунам: благость, страсть и невежество. Мясо – это пища невежественная. Она притупляет сознание, усиливает страх, злобу, лень.

– А растительная?

– Это благость. Чистота, ясность, вдохновение. Ты как будто переходишь на другую частоту.

– У меня есть один знакомый, – продолжил Роман. – Работает в IT, раньше был типичным мясоедом: шашлык на выходных, стейк в обед, пиво вечером.

– Классика, – усмехнулась Елена.

– Да. А потом у него начались проблемы – с желудком, с давлением, со сном. Врачи прописали таблетки. Он начал пить, потом бросил, начал снова. Потом просто решил попробовать: месяц без мяса.

– И что?

– Через две недели начал спать глубже. Прошла изжога. Минус три килограмма. Через месяц – полное удивление у терапевта.

– А он вернулся потом к животной пище?

– Нет. Он сказал, что не может – не хочет возвращаться. Сам удивлялся: «Я чувствую себя чище. Легкость – как будто скинул старую шкуру».

Елена кивала, что-то внутри нее откликалось. А Роман, заметив это, продолжил чуть тише:

– Есть еще один эффект, о котором не принято говорить вслух.

– Ну-ну, теперь интрига, – улыбнулась она.

– После отказа от мяса у многих людей восстанавливается природная сексуальность. Энергия. Не агрессивная, не показная – а спокойная, глубокая, настоящая.

– Ты имеешь в виду потенцию?

– В том числе. У мужчин и у женщин. Просто очищается тело – и оно начинает звучать по-другому.

– Никогда не связывала это с питанием.

– А все связано. Пища – это прана, жизненная энергия. Если ее не тормозить тяжелым топливом – она начинает течь свободно.

– Есть еще один человек, о котором я иногда вспоминаю, когда говорю о важности осознанности, – Роман помолчал немного, словно перебирая в памяти нужные слова. – Максим. Мы с ним давно знакомы.

– И что с ним? – спросила Елена, чувствуя, что сейчас будет что-то серьезное.

– Он всегда был веселым, шумным, ел и пил все подряд. «Люблю жизнь» – так он говорил.

– Звучит как обычный эпикуреец, – усмехнулась она.

– Да. Только с годами «любовь к жизни» обернулась совсем не тем, чего он ожидал. К сорока пяти годам Максим весил больше 170 килограммов.

– Ого…

– Он почти не двигался. Задыхался от того, что поднимался по лестнице. Врачи – разводили руками. Почки, печень, давление, сахар – все вышло из-под контроля. Но самое страшное даже не это.

Роман посмотрел ей в глаза и произнес тихо:

– Он перестал справляться с базовой гигиеной. Не мог… даже вытереть себя после туалета.

Елена закрыла глаза и сжала губы.

– Это страшно…

– А теперь представь: это не только его личная боль. Это – и боль его близких. Жена, дети. Они не выбирали такого сценария. Но теперь вынуждены жить с этим.

Он замолчал.

– Вот почему так важно заботиться о себе. Не только ради себя. А ради тех, кто рядом. Чтобы в какой-то момент не переложить на них ответственность за свое существование.

– Ты прав, – тихо ответила Елена. – Очень прав.

Некоторое время они молчали.

Не потому, что не о чем говорить, а потому что… говорить хотелось тише.

– Ты знаешь, – Елена наконец заговорила, глядя в окно, – я ведь и сама слежу за собой. Санатории, чистки, пешие прогулки. Но все чаще думаю о том, как много людей просто… не заботятся о себе.

Роман слушал, не перебивая.

– Они бегут, работают, едят что попало, живут на автомате. А потом, когда тело сдает – это неожиданность. Шок. Но ведь это был выбор. Только сделанный неосознанно.