Вобан не был единственным теоретиком основ метода осады фортификаций. С юности его главным противником был Минно де Кегорн[33], голландец с головой, напоминавшей огурец.

Вобан и Кегорн вели свои споры задолго до того, как Суви-Длинноног появился на свет. Если сказать честно, когда я очутился в Базоше, они уже стали историей: один умер, а жизнь другого клонилась к закату. Однако их имена стали означать две различные школы, два диаметрально противоположных подхода к организации осады крепости.

Можно утверждать, что Кегорн создал свою теорию как полную противоположность системе Вобана. Для маркиза взятие крепости являлось операцией сугубо рациональной, во время коей в ход шли все дисциплины, при помощи которых род человеческий преображает мир. Для его соперника это был молниеносный бросок, исполненный крайней жестокости.

Говорят, будто Кегорн сравнивал штурм с вырыванием зуба: эта операция пусть и болезненна, но длится недолго, и чем раньше к ней приступить, тем лучше. По теории голландца, осаждающим надлежало сосредоточить все свои усилия на самом уязвимом или наименее защищенном участке фортификаций. Найдя слабое звено укреплений, следовало нанести по нему удар всеми своими силами и разрушить его бешеным штурмом. Лучше всего было атаковать ночью, без предупреждения или воспользовавшись временным ослаблением противника. Все остальное – чистая ерунда.

Теоретики всей Европы разбились на два лагеря и принялись вести жаркие споры: одни предпочитали штурм «а-ля Вобан», а другие следовали стилю «а-ля Кегорн». Как вы уже поняли, я стоял на стороне Вобана, потому что мы неизбежно становимся наследниками идей своих учителей. Мне всегда казалось, что освоить метод Кегорна не стоит никакого труда: положение о том, что врага надо как следует оглушить, доступно любому наемному убийце, каким бы идиотом он ни был. Непреклонные последователи принципов Кегорна в ответ на это утверждали, что война, по существу, дело весьма нехитрое. Я мог бы ответить им, что двухтысячелетнее развитие военного искусства опровергает их довод. За плечами Вобана стояло прочное здание гуманизма, а Кегорна подгоняло только нетерпение.

Сторонники голландца выдвигали другой довод, имевший научное обоснование, а потому более существенный. Они справедливо отмечали, хотя их аргумент и не выдерживал критики, что метод маркиза неизбежно затягивал осаду. «Мы согласны с тем, – говорили они, – что город, осажденный по системе Вобана, будет непременно взят через десять, двадцать или тридцать дней. Но за это время многое может случиться: в лагере осаждающих или внутри крепостных стен не исключено возникновение эпидемий, противник может подтянуть к крепости свежие силы или начать осаду одного из наших городов – в этом случае мы окажемся в равном положении. А кроме того, в результате какого-нибудь дипломатического казуса нам, возможно, осаду придется снять».

Противники Кегорна, в свою очередь, настаивали на том, что поспешный рывок подобен игре в орла и решку. Если штурм завершался успехом, осада заканчивалась, не успев даже начаться, и против этого нечего было возразить. Но к каким последствиям вела неудача? В таком случае землю перед стенами устилал ковер трупов, крепость стояла непоколебимо, а боевой дух ее защитников поднимался на невероятную высоту.

Как видно из сказанного выше, участники спора отстаивали непримиримые позиции, что постоянно накаляло атмосферу дискуссии и делало ее бесконечной. Сторонники школ Вобана и Кегорна готовы были отстаивать свою правоту до скончания мира. Если маганон следовал методу голландца, он не изменял ему никогда, и наоборот. Этот спор так и не разрешился, ибо научные теории переплетались с личными интересами.