В поселке девочки рождались чаще мальчиков. Вот и у Гали, соседки и подруги Киры, была дочка. Кира встречалась с Галей у подъезда, и они шли на завод вместе. День был теплым и солнечным, небо – темно-синим. Говорить не хотелось. Они так хорошо знали эту дорогу, что могли бы идти вслепую. Иногда Кира останавливалась, подбирала брошенный на дороге мусор, складывала его в пакет. Галя терпеливо ждала, знала, что подруга приводит в порядок все, что попадается на ее пути: то собирает – практически вымогает! – деньги на шторку в душевую, то требует у начальства новые халаты, то клеит на столбах объявления: НЕ МУСОРИТЕ.

Несколько лет назад часть заводских помещений выкупил богатый москвич, и там стали производить препараты не только для животных, но и для людей – гомеопатические мази на основе ланолина и пилюли из сахарной пудры. Сначала делали крупку. Сахарную пудру смешивали с густым сиропом и отправляли в специальные барабаны с перфорированной стенкой. Прокручиваясь, крупка сбивалась в твердые шарики, которые вылетали через отверстия и были как один ровными и круглыми. Потом их рассыпали по большим десятикилограммовым коробкам. Сладкие белые шарики больше походили на драже, чем на таблетки. Чтобы они стали лекарством, их насыщали дорогими заграничными препаратами – выжимками из лечебных растений и трав.

– Что-то я белая такая, – сказала, разглядывая свои ляжки, Галя.

В раздевалке обе надели синие халаты и подобрали волосы.

– Огород начнется – загоришь.

– Я перец уже высадила.

– Ой, а не рано?

Кира еще держала перцы на подоконнике, хотя они и вымахали в половину окна. Корням было тесно в набитых землей пакетах из-под молока. Она специально оттягивала посадку. С начала весны и до поздней осени огород занимал настолько большую часть жизни, что каждое письмо матери, а потом и каждый телефонный разговор Кира начинала так: посеяла перец, он взошел, но дальше пока ни с места; в огороде все растет, уже два огурчика сняли; ягод набрали много, варю варенье, делаю компот; с картошкой мы все наконец-то закончили, она неважная, но на зиму хватит; в огороде работы еще очень много, осталась капуста, и надо перекапывать, но пока сыро.

– Девки, хватит болтать! Или я одна работать должна? – мелькнула за дверью черная голова.

– Жанночка наша Станиславовна уже в образе, – переглянулись, хихикая, женщины.

В тщательно намытый и продезинфицированный кабинет Кира зашла в маске и резиновых перчатках. Достала весы, взялась за работу. Сначала нужно насыпать в трехлитровые банки по полтора килограмма сахарных шариков. Заказ небольшой, всего пятнадцать килограммов, это десять банок. Выставила их в ряд, стала готовить препарат для насыщения. Из сотни пузырьков на стеллаже выбрала нужный. На одну банку идет пять миллилитров, которые нужно довести до пятидесяти с помощью семидесятипроцентного спирта. Полученный раствор Кира влила в банку, стала крутить и раскачивать ее в руках, чтобы шарики как следует пропитались. О порядке действий она не задумывалась – тело все делало само. Но были дни, когда Кира подолгу рассматривала пузырьки, вдыхала ароматы. Она точно знала, что растения могут залечивать свои и чужие раны, но не верила, что их силу можно уварить, выжать, а потом закатать в стеклянную бутылку как лекарство.

Кира засунула банки в барабан специальной машины. Теперь их можно ненадолго оставить.

– Я в магазин, – заглянула Галя, – взять чего-то или у тебя с собой? А то, хочешь, пошли со мной. На улице теплынь!

– Ну пошли.

В коридоре Кира сразу направилась к лестнице, но Галя подхватила ее под локоть и повела в раздевалку.