Поставив две чашки на столик у окна, муж кивнул на стул. Словно собачонка, я послушно исполнила команду, села напротив. Нервно касаясь пальцами горячей кружки, я не поднимала глаз. Муж неспешными глотками пил обжигающий кофе.

– Давид, я…

– Очень бледная.

Я притихла. Муж всегда умел уходить от темы, которая была ему не интересна, от разговора, который казался ему лишним, и вытряхивать из собеседника все, что считал нужным. И все это без лишних усилий, с ловкостью фокусника. Я так и не освоила эту науку. Для меня она была сродни магии.

Но я обещала себе, что буду сильной. Не сдаваясь, попробовала вновь:

– Нам нужно поговорить…

– По дороге в клинику и поговорим.

– Клинику?

По спине пробежал холодок. Муж, конечно, почувствовал мой страх. И не удивился. Ведь в прошлый раз, когда он решил, что мне нужна медицинская помощь, я оказалась в психушке.

– У всего есть последствия. А с тобой много всего произошло. Я хочу убедиться, что ты в порядке. Бояться нечего. Мы поедем вместе. И вернем домой тоже вместе. Сегодня. Я буду рядом.

Это вовсе не утешало. Скорее даже пугало. И он отлично это знал, но вовсе не собирался менять решение.

Не притронувшись к кофе, я побрела вслед за мужем. В голове полнейший кавардак. Я цеплялась за мысли, словно утопленник за соломинку, и с тем же успехом шла ко дну. Оттого, должно быть, так и не смогла начать разговор. Давид и вовсе не собирался ничего обсуждать.

Припарковавшись у четырехэтажного здания клиники, он обошел машину и любезно открыл дверь с моей стороны. Протянул мне руку.

Я замерла испуганно. Это было глупо. Ведь Давид был отлично воспитан и этот жест всего лишь привычка.

Расценив мое поведение по-своему, муж повторил:

– Бояться нечего.

Амплуа спятившей истерически мне было не любо. Храбро вложив свою ладошку в его, я спрыгнула вниз из высокой кабины джипа.

Его горячие пальцы сомкнулись. Высвободиться он мне не позволил. Не отпуская повел ко входу в клинику.

Сеть клиник, частью которой являлось здание сие, принадлежала мужу. И это была лишь крошечная песчинка его империи, обширность которой я вряд ли смогла бы описать, даже очень постаравшись.

Виктор Строганов, отец Давида, создавал свой бизнес, как строят некоторые государства – от шатра в чистом поле до мировой державы. Скончавшись, он передал все единственному сыну. И Давид отца не подвел.

Развивая оставленные ему владения столь же успешно и стремительно, как Македонский завоевывал новые земли, Давид довольно скоро превзошел своего отца. Но, в отличие от великого полководца, познавшего всю горечь неудач, Строганова-младшего они обходили. Возможно, его планида была добрее.

Или не досаждало замыслам тщеславие. Давид относился к деньгам как к инструменту, не более. Жадность ему была не знакома. А бизнес он воспринимал как бесконечную шахматную партию. Не терял интерес, но и рабом азарта не становился. И в этом таилась одна из многих причин, почему обыграть его было практически невозможно.

У самого порога нас встретил заведующий клиникой. По случаю нашего визита заведение закрыли, полностью очистив от пациентов.

Едва ли не в пол поклонившись, заведующий шагнул ко мне. Старался карьерист напрасно, Давид не терпел фамильярностей, а раболепство и вовсе не выносил.

Не отпуская моей руки, муж легко завел меня за свою спину. Он ненавидел, когда кто-то крутился рядом со мной. Его бы воля, сидеть мне вечно в высокой башне за семью замками. И сдается мне, все вновь к этому идет.

– Ирина Николаевна наш лучший врач, пожалуй, лучше всего будет начать с нее… – тем временем пел заведующий.

Из-за спины мужа видеть его я не могла, только слушала без особого интереса слащавый голос. Обернувшись назад, с тоской посмотрела на летнее небо. Белоснежные облака таяли столь же неотвратимо и стремительно, как моя свобода.