Е.Ж.: Продолжали ли Вы воевать после прорыва блокады?

Д.Г:. Осенью меня отправили в артиллерийское училище в Ульяновск, очень красивый провинциальный город на Волге. Около входа всегда толпились девушки, желающие познакомиться с молодыми офицерами. Я старался одеваться как можно аккуратней, носил на кителе орден Красной Звезды, начищал сапоги до зеркального блеска. Каждый вечер после занятий мы с товарищами ходили на танцы. Жизнь в Ульяновске казалась необыкновенно шикарной, и мы считали, что вполне заслужили ее, ведь мы отстояли Ленинград!

После окончания училища меня отправили в Челябинск, куда был эвакуирован наш завод имени Кирова. Здесь меня приняли с распростертыми объятиями. Всем командирам батальонов и рот, вернувшимся с фронта, начальство подарило часы, которые мы тут же поменяли на водку... Директор завода просил меня остаться, но я отказался от этого заманчивого предложения и вернулся на фронт.

В начале 44-го года я принимал участие в крупнейших танковых сражениях, пока командование не решило вернуть всех инженеров на заводы, где они прежде работали. Я просил командира нашего полка не отсылать меня, так как очень хотел участвовать в готовящемся наступлении, но он не захотел и слушать: «Ты уже знаешь, что такое танковое сражение. Какие твои шансы выжить? Давно ведь на войне, должен понимать». Так я вернулся в Ленинград и День Победы встретил в своем родном городе.

Е.Ж.: Попробуем сегодня подвести итоги войны... Было ли для Вас нападение Германии полной неожиданностью?

Д. Г.: Мы совершенно не ожидали того, что произошло, были уверены, что война будет в любом случае очень короткой: мы лучше вооружены и у нас очень талантливое командование. Ни в школе, ни в моем институте не преподавали военное дело, но мы умели обращаться со стрелковым оружием, потому что часто посещали тир. Тогда это было очень модно.

На фронте я убедился, что новобранец быстро становится опытным солдатом, если ему удается выжить после первых боев. Война – лучшая школа. Если ты не умеешь ползать по-пластунски – становишься идеальной мишенью, если не умеешь добывать огонь – умрешь от холода, если не умеешь заботиться о своем оружии – оно подведет тебя в бою. Все это становится вопросом жизни и смерти!

Е.Ж.: А что Вы думаете о Георгии Жукове как об одном из руководителей обороны Ленинграда?

Д.Г.: Жуков, несомненно, сделал очень много на Ленинградском фронте, чтобы остановить немцев, поддержать дисциплину в армии. Его твердость и даже жесткость сыграли большую роль в обороне города, хотя в дальнейшем он меня часто разочаровывал. Во время взятия Берлина он пожертвовал жизнями очень многих солдат и офицеров без всякого оправдания. Германия была практически побеждена к тому времени. Зачем нужно было устраивать спектакль с прожекторами и гибелью сотен тысяч солдат? Хотя Сталин специально спровоцировал конкуренцию между двумя маршалами – Коневым и Жуковым. Они не считались с огромными потерями. Каждому из них было важно доказать свое превосходство, и в этом их огромная вина.

Е.Ж.: Во время блокады городом руководил Алексей Кузнецов. Его сильная личность помогла ленинградцам в этом страшном испытании?

Д.Г.: Он ездил к солдатам на передовую и, чтобы поддержать дух бойцов, привозил своего пятилетнего сына. Все годы войны Алексей Кузнецов был секретарем Ленинградского обкома партии. Он сделал невозможное для организации обеспечения города продовольствием. Без него ленинградцы погибли бы. После войны Алексей Кузнецов был расстрелян по приказу Сталина, но я узнал об этом много позже.

Тысячи жертв сталинских «чисток» были верными сталинистами и коммунистами. Сталин был для них полубогом. Только те, кто близко общался с Иосифом Виссарионовичем, могли понять, насколько непроста его личность. Никита Сергеевич Хрущев рассказывал мне, как Сталин любил издеваться и насмехаться над своими ближайшими соратниками. Что касается меня, то моя вера в Сталина полностью исчезла после ХХ съезда партии.