Е.Ж.: В чем же главная разница между тем двадцатилетним юношей и сегодняшним Граниным?

Д.Г.: Они разные во всех отношениях. Один – человек, у которого была вера в партию, коммунистическую идеологию. Люди, которые говорят, что они всегда знали, что сталинский режим был глубоко порочен, по-моему, лгут.

Я вступил в Коммунистическую партию в январе 1942 года. Это был самый страшный период обороны Ленинграда. Иногда накатывало отчаянье, охватывали мрачные мысли о том, что мы все можем погибнуть, и Ленинград будет взят. Но я хотел умереть коммунистом, с оружием в руках, защищая мой город, мою Родину! Сегодня я часто думаю, сколько неприятностей я получил от этой партии, в которую вступил с таким энтузиазмом.

Е.Ж.: Вы часто вспоминаете о войне?

Д.Г.: В моих литературных произведениях я редко касаюсь этой темы. Иногда мне снятся мои боевые товарищи. Моя война была очень тяжелой, я видел много ужасных вещей: смерть близких, голод, предателей... Я мало писал о войне, потому что эти воспоминания для меня невыносимы. В отличие от Бакланова, Бондарева, Васильева я не сделал эту тему центром своего творчества. Я написал только две книги о войне: «Блокадная книга» и сборник рассказов.

В книгах Бориса Васильева война имеет много трогательных сторон. Но лучшими произведениями о войне я считаю рассказы Виктора Астафьева. Я узнаю у него ту жестокую войну, которую мне самому пришлось пережить. Интересно, что девяносто процентов советской литературы о войне проникнуто ненавистью к немцам, тогда как у Толстого в романе «Война и мир» нет никакой враждебности по отношению к французам. Для Толстого французские солдаты так же несчастны, как и русские. Ни те, ни другие не знали, за какую правду должны умереть. В ту эпоху тоже было партизанское движение, которое возглавлял знаменитый Денис Давыдов. Но для писателя вражеские солдаты были прежде всего людьми. В советской литературе только один автор, Вячеслав Кондратьев, написал рассказ «Сашка», в котором он показывает немцев под другим углом. Это вызвало большой скандал.

Да, немцы вели себя очень жестоко на оккупированных территориях, но основная часть вермахта не причастна к этим преступлениям. Не надо путать нацистов, гестапо и солдат регулярной армии.

Е.Ж.: Что было самым тяжелым на войне?

Д.Г.: Морально самым тяжелым было отступать перед натиском противника. А еще голод. Тот, кто никогда не испытывал чувство голода, не сможет этого понять. Немцы забрасывали нас агитационными листовками: «Русские, сдавайтесь! Идите к нам! У вас будут молоко и хлеб!» Обращались к нам и по радио через громкоговорители. Многие не выдерживали, особенно узбеки и казахи.

Е.Ж.: Правда ли, что советские солдаты шли в атаку с криком «За Родину! За Сталина!», как показывают в советских фильмах?

Д.Г.: Нет, лично я такого не слышал. Каждый старался придать себе смелости как мог. Обычно мы использовали довольно грубые выражения – это было более эффективно! Многие действительно совершали геройские поступки, хотя иногда они и были совершенно бессмысленными. Помню, под Ленинградом нам надоело все время отступать. Складывалось такое впечатление, что мы бежим от врага. Это было унизительно. Наш политрук не выдержал и заявил: «Я больше не намерен отступать. Остаюсь здесь. Как сказал товарищ Сталин, ни шагу назад!» Мы ушли, он остался один в траншее защищать наши позиции, пока немцы его не убили. Я прекрасно понимал его чувства.

Е.Ж.: Какую роль, на Ваш взгляд, сыграл Сталин в войне и в Победе?

Д.Г.: У меня нет однозначного ответа. Какое-то время я думал, что Сталин не был настоящим военачальником, что он скорее мешал другим генералам работать, чем помогал. Это может быть и так, но страх, который мы испытывали перед ним, престиж этого человека, которого мы считали непобедимым, имели и положительную сторону. Я думаю, что без него невозможно было бы эвакуировать заводы в Сибирь, несмотря на все трудности. Я видел, как отлично работал Кировский завод в Челябинске. Там, на производстве запчастей для танков, трудились наравне со взрослыми и дети. Без страха, уважения и восхищения, которые испытывал наш народ по отношению к Сталину, мы были бы неспособны на подобные усилия и не смогли бы создать такой мощный военно-промышленный комплекс.