Ули сел на постели и почесал голую грудь, прочерчивая ногтями розовые следы на коже.

– Когда твоим расскажем?

Лиза знала, что новость станет шокирующей, но не столько для отца, который к Ули благоволил, сколько для брата.

– Как только Пауль вернется с работы, мы сразу поедем на дачу, – пояснила Лиза, натягивая колготки и прикидывая, как все успеть. – Наверное, нам не помешает провести семейные выходные: только я, Пауль и папа. А в воскресенье приходи на ужин, и мы вместе расскажем. Или… – Она улыбнулась: ее вдруг осенило. – Ты попросишь у папы моей руки.

– Не слишком ли старомодно? – нахмурился Ули.

– Старомодно, но папа растрогается. К тому же, – она придвинулась к любимому и чмокнула его в губы, – мой ответ тебе и так известен.

– Что ж, тогда ждем до воскресенья, – заключил он, когда Лиза отстранилась. – Но ты точно не сбежишь? А то найдешь какого-нибудь симпатичного моряка или скромного священника, обручишься…

– В воскресенье всё скажем, – смеясь, пообещала Лиза. – Милый, ну подумаешь, два дня потерпеть! – Она мечтательно улыбнулась, представляя, какое прекрасное будущее их ждет. – У нас же вся жизнь впереди!

Одно из многочисленных достоинств новой квартиры состояло в том, что она располагалась совсем близко к заведению «У Зигги» – излюбленному местечку Ули и его друзей: Юрген, с которым Ули раньше снимал жилье, приходился хозяину родственником. Хоть пивная и находилась далеко от Свободного университета, после занятий парням нравилось заглядывать именно туда, потому что Агата, рыжеволосая тетушка Юргена, частенько поддавалась на уговоры и наливала молодежи лишнюю кружечку за счет заведения. Это преимущество с лихвой компенсировало темные углы кнайпе [6], пожилую публику и столы с пластиковым верхом, покрытые таким слоем грязи, что не брали никакие чистящие средства, сколько бы Агата ни старалась.

Сегодня она принесла всем бесплатный пильзнер, расставила кружки перед молодежью и чмокнула Ули в макушку, поздравляя с великим событием.

– Я знала, что она хорошая девочка, – заявила Агата и направилась обратно за барную стойку.

– Спасибо, Tante [7]. – Юрген поднял кружку, в которой колыхалась пушистая пена. – За Ули и женщину его мечты!

Все пятеро звонко чокнулись, и немного пивной пены выплеснулось из кружек.

– За Лизу! – провозгласил Ули и обвел глазами улыбающихся друзей: Вольфа с Юргеном, забившихся в угол виниловой кабинки, и Инге с Акселем, примостившихся на краешке банкетки. Не хватало только Лизы, и Ули провел ладонью по едва ощутимой выемке на диванчике: именно это место обычно доставалось Лизе. – Слава богу, она согласилась!

– Да ладно, Ули, как будто она могла тебе отказать! – со значением усмехнулась Инге. Ее точеные черты лица подсвечивала желтая лампочка, висящая над столом. – Едва мы с тобой познакомились, Лиза влюбилась в тебя как кошка. Но почти неделю тебе не перезванивала, потому что не хотела показывать своего интереса. – Инге звонко рассмеялась. – Я говорила, мол, не глупи. Ведь с самого начала было ясно, что вы с ней предназначены друг другу судьбой.

Ули слегка зарделся от таких речей.

– И я очень тебе благодарен, что замолвила за меня словечко перед ней.

Приятельница улыбнулась еще шире. Ули дружил с ней с тех пор, как встретил Лизу, и подозревал, что Инге здорово помогла ему сблизиться с возлюбленной. Когда Инге перевелась из родной Швеции в Свободный университет и познакомилась там с Лизой, они стали неразлучны; у них выстроились те честные открытые отношения, какие бывают у девушек, которые считают себя не столько подругами, сколько сестрами. Ули не сомневался: если бы он не понравился Инге, она бы его к Лизе и близко не подпустила.