Лиза повернулась в объятиях Ули, провела ладонями по его плечам, по спине и прижалась губами к его губам. Потом почувствовала исходящий от него жар, тяжелый и пьянящий, и придвинулась еще ближе.

Они лежали в обнимку на скомканных простынях и прислушивались к гулу Бернауэрштрассе. Капельки пота начали подсыхать на коже Лизы, и она поежилась от холода. Ули укрыл ее одеялом и крепче прижал к себе.

– Помнишь, как мы познакомились?

Лиза рассмеялась, вспомнив вечер, когда ее жизнь кардинально изменилась: тепло ночного клуба, музыку маленького оркестра…

– Инге наврала метрдотелю с три короба, чтобы нас пропустили. Ей так хотелось познакомиться с каким-нибудь американцем…

– А потом пришел я, и ты весь вечер общалась не с ней, а со мной и моими друзьями, – подхватил Ули. – Надеюсь, Инге когда-нибудь меня простит.

– Ну, она ведь потом три месяца встречалась с Вольфом, значит, в обиде не осталась.

В клубе кишмя кишели туристы, британские и американские военные, и все танцевали под легкий джаз. За громкой музыкой Лиза практически не разбирала ничьих голосов, но ей понравились добрые глаза Ули, и она позволила ему угостить их с Инге коктейлями.

– Ты был таким красавчиком… Стоял там в костюме, в галстуке, будто гордый школьник.

– Школьник? – прорычал Ули. – Имей в виду, эти тряпки – последний писк, но раз вы, осси [3], ничего не понимаете в моде, то и бог с вами. И вообще, это ты тогда пришла с учебниками, а не я.

Клуб находился в американском секторе, совсем близко от Свободного университета, где Лиза училась на медицинском, но далеко от ее дома в восточной части города – слишком далеко, чтобы успеть занести вещи и вернуться. Она тогда только-только поступила на первый курс и с удивлением открыла для себя новую жизнь, неподвластную строгим правилам Германской Демократической Республики: университет стал своеобразным окном в западный мир, куда Лиза надеялась попасть после выпуска.

А когда она познакомилась с Ули, окно превратилось в дверь, и девушка уже тянулась ее распахнуть.

Лиза повернулась к любимому и провела костяшкой указательного пальца по его голой груди.

– Очень красивый школьник, – уступила девушка.

– До выпуска меньше года, – заметил Ули. – А потом я стану очень красивым инженером-строителем.

– А там и у меня будет последний курс.

Она представила свою жизнь через год: пары в Свободном университете, квартира в Западном Берлине, совместный быт с Ули, походы в гости к отцу и Паулю всего в квартале отсюда. Возможно, по окончании учебы они с Ули вообще уедут из Берлина куда-нибудь далеко-далеко и будут присылать домой открытки или же останутся здесь и у них появится круглолицая дочурка, которая сможет бегать к дедушке даже одна.

Ули приподнялся на локтях и потянулся к прикроватной тумбочке.

– Пожалуй, сейчас самый подходящий момент, – сказал он, и голос у него едва уловимо дрогнул.

Лиза села, прислонившись спиной к железному изголовью, и увидела в руке Ули бархатную коробочку. Сердце затрепетало.

– Ули, – прошептала девушка.

– Ты же знаешь, зачем я купил эту квартиру и зачем привел тебя сюда, – начал он. – Ты знаешь, какие у меня намерения; когда я впервые тебя увидел, то сразу все понял. Я люблю тебя, Лиза. – Он замолчал, а потом продолжил срывающимся от волнения голосом: – Будь у нас целая вечность – нам и ее показалось бы мало, но… но хотя бы эту жизнь я хочу провести с тобой.

Ули аккуратно открыл коробочку: внутри покоилось простенькое золотое колечко со скромным бриллиантом изумрудной огранки.

– Это тебе. Если ты согласна, конечно.

У Лизы аж дыхание перехватило. «Вот оно, – подумала она, подставляя палец, чтобы Ули надел кольцо. – Сейчас и начинается настоящая жизнь».