От такой беззлобной самоиронии мне приходится прикрыть губы ладонью. Но Трофимов убирает мою руку.

– Не прячьте свою улыбку, Алла Александровна, – просит и задерживает своё касание чуть дольше. – Сегодня утром, когда я собирался на работу, в груди ныло такое тоскливое чувство, которое никак не охарактеризуешь по-другому, как «готовься, Демид, сегодня будет полная, простите, жопа». Это никак не объясняется ни с научной, ни с медицинской точки зрения, но такое бывает. И ты ничего не можешь с этим сделать или как-то предотвратить. Поэтому я уже приготовился к ней. Но, увидев вас, это чувство исчезло.

С сомнением качаю головой.

– Не верите?

– Не очень.

– А зря. В хорошие приметы нужно верить, Алла Александровна.

Трофимов ещё раз касается моего предплечья, словно «на удачу», и уходит прочь. Но самое неожиданное, мне тоже становится лучше. Легче.

Поэтому, когда на экране телефона высвечивается имя мужа, я легко принимаю вызов.

18. Глава 13

– Неужели ты вспомнил о своём обещании позвонить? – не без иронии задаю вопрос вместо приветствия.

– Алла, я ни на минуту не забывал о вас. Как Арья?

– Серьёзно? Спустя неделю ты решил поинтересоваться здоровьем своей дочери?

– Я каждый день интересовался её состоянием, Алла.

Верится с трудом. Скорее, ему просто докладывали. Но самое парадоксальное – мне совершенно всё равно. Я переболела. Как при тяжёлой форме вирусной инфекции. Кризис, опасный для жизни, миновал. Вот только его последствия останутся на всю жизнь.

– Тогда что тебе мешает снова получить информацию тем же способом? – мой голос звучит сухо, но внутри всё обливается кровью от такого пренебрежительного отношения к собственному ребёнку.

У меня накопилось столько невысказанных упрёков, но к чему они, если от них не будет никакого толку. Поэтому я оставляю их неозвученными.

– Алла, пожалуйста. Не нужно усугублять. Я виноват. Я знаю. И в том, что случилось, и в том, что вместо того, чтобы быть рядом с вами, я вынужден разгребать кучу проблем.

– Рядом с нами? Ты уверен? А, может, всё-таки рядом с ней? Ты ничего не перепутал?

– Алла, я понимаю, как всё это выглядит.

– Да ладно?! И как же, по-твоему, это выглядит? А, наверное, это «не то, что я подумала»? И дети тоже увидели всё не то. И не из-за тебя Арья попала под машину. И после этого ты ещё присылаешь мне своего юриста? – кидаю обвинения с полным разочарованием в человеке, с которым прожила столько лет вместе.

– А что мне остаётся делать? Я не могу сейчас приехать, Алла. И поэтому я должен смириться и принять твой развод?

– Да, Вова. Именно это ты и должен сделать.

– Я не могу этого сделать, Алла. Я не могу вас потерять.

– Нет, Вова. Ты не потерял. Ты нас променял. Ты сознательно сделал другой выбор.

– Не говори так. Я всегда любил тебя и детей. И люблю.

– Я видела твою любовь, Вова.

– Это не так, Алла.

Это не так…

Как у мужчин всё просто.

– Мне нужно идти.

– Ты заберёшь заявление?

– Нет.

– Алла, развод – это не выход!

– Серьёзно? Ты действительно думаешь, что я смирюсь с твоими похождениями?

– Я так не думаю.

– Тогда что ты от меня хочешь?

– Алла, пожалуйста. Должен быть другой выход.

– Ты считаешь, что есть какой-то другой выход? – очень кстати вспоминается ритуальный костёр Малышкиной.

– Да, Алла. Есть.

– И какой же? – задаю вопрос из праздного любопытства.

Но в трубке на несколько секунд повисает тишина. Потому что нет никакого другого выхода.

– Забери, пожалуйста, своё заявление о разводе, – произносит Ардаев уставшим голосом.

Всё-таки Крымов успел отчитаться, что его профессиональные просьбы на меня не подействовали. Иначе, я в этом уверена, Вова бы не стал звонить.